Ровно в четыре часа дня 7 сентября на площади у входа в аэропорт Туношна стояли пять сотрудников правоохранительных органов. Четверо из них жили и несли службу в Ярославской области. Это заместитель начальника полиции Северного линейного управления МВД России на транспорте майор Александр Трудоношин, еще один заместитель начальника того же управления подполковник Александр Маханов, начальник линейного пункта полиции в аэропорту Туношна старший лейтенант Нина Зиновьева и прапорщик внутренней службы Денис Кошечкин. Пятый был петербуржец, подполковник Анатолий Матвеев. Все пятеро прибыли в Туношну для обеспечения порядка и безопасности.
Собравшиеся решали самые обычные рабочие вопросы, когда вдруг, где-то около четырех вечера со стороны раздался взволнованный крик:
— Самолет падает!
Невольно все пятеро повернули головы в сторону взлетно-посадочной полосы. Через мгновение раздался громкий хлопок, и в небо взметнулся гигантский черный столб дыма.
Подполковник Александр Маханов:
— Времени особо раздумывать не было. Рядом с нами стоял служебный автомобиль «Нива Шевроле». Все пятеро мы быстро в него заскочили. Я вперед — рядом с прапорщиком, который вел машину. Другие наши коллеги — сзади. И сразу же двинулись вдоль периметра аэродрома в сторону случившегося.
Позже сотрудники полиции посчитают, что при скорости в 70 километров в час на путь до места падения самолета у них ушло бы минут 6-7. В данном случае, с учетом особенности ситуации, скоростной режим превысили более чем в два раза. Так что уже через три минуты после падения ЯК-42 «Нива Шевроле» подруливала к месту катастрофы.
Перед глазами приехавших предстала страшная картина. Кругом догорала трава. Отдельные фрагменты корпуса самолета лежали буквально в ста метрах от жилых домов поселка Туношна. Основная часть воздушного судна рухнула в десяти метрах от фундамента строящегося дома (к этому времени здесь был закончен нулевой цикл). Было ясно: если бы дом успели достроить, то его после падения самолета просто бы не стало. Отдельные куски фюзеляжа лежали в воде. И именно там прибывшие заметили тела пассажиров. Тем временем к месту аварии уже стали подбегать местные жители. Позже выяснится, что за несколько минут их собралось около сотни. При этом было неясно, последуют ли еще взрывы топлива или нет. Поэтому троих из прибывшей пятерки полицейских пришлось срочно отрядить для обеспечения безопасности гражданских лиц. Необходимо было отвести их на безопасное расстояние.
Подполковник Маханов и майор Трудоношин одновременно бросились в воду — туда, где вблизи хвостовой части самолета они увидели, как им показалось, живого человека. Бросились в реку прямо в белых рубашках, в которых несли в этот день службу. При этом прямо на поверхности воды догорал керосин, разлившийся из баков самолета.
Там, где в воде был человек, оказалось относительно неглубоко. Берег был близко. И на дне можно было стоять на ногах. Однако двигаться по реке было сложно — мешала тина. Поэтому какое-то расстояние через тину пришлось проплыть. Как позже выяснилось, этот самый первый человек, которого достали в этот день Трудоношин и Маханов, оказался бортинженером Александром Сизовым. На его теле особых ожогов тогда спасавшие не увидели.
Сизова передавали с рук на руки на берег именно Маханов и Трудоношин. Уже ближе к берегу его принял на руки сотрудник МЧС, также оказавшийся в этот критический момент рядом с пострадавшим. Сизова подняли на обрывистый берег. Вскоре он уже оказался в машине «скорой помощи» — медики оказались в зоне катастрофы очень быстро.
Сизов был не единственным, кого в этот день вытащили из воды Маханов и Трудоношин. Сразу после него они подняли из воды еще двоих. К сожалению, оба оказались мертвыми. Особенно намучились, вытаскивая второго. Этот человек лежал в воде прямо в кресле, к которому был пристегнут. Однако намертво застывшими руками он держал впереди себя другого пассажира. Тот также оказался мертв.
Пытались спасти оказавшихся в воде пассажиров самолета и местные жители. Обычные люди также не побоялись войти в фактически горящую от разлившегося керосина воду. В это время недалеко догорала хвостовая часть самолета. Оба сотрудника полиции, и, вероятно, другие спасатели-добровольцы за время спасательной операции наглотались немало продуктов горения.
Когда Маханов и Трудоношин выбрались на берег, ОМОН уже оцеплял место аварии. Возможно, к этому времени после крушения самолета прошло минут 25-30. Масштаб случившегося, как признались позже полицейские, они осознали только потом, через несколько дней после катастрофы… Во время спасательной операции думать об этом просто не было времени.
