Профессионал бумажного производства, любитель книг, газет и прочих бумажных носителей информации, эксперт в области сбора, переработки и дальнейшего применения макулатуры, депутат в разное время различных представительных органов власти Рыбинского района, Дмитрий Романов не ищет легких путей и не обходит препятствия, скромно умалчивая о трудностях. Он берет барьеры с разгону и штурмует экономические крепости так, будто за ним стоит целая армия соратников и сподвижников. Но чаще всего он остается одним в поле воином. Потому что оригиналов и заводил в обществе жалуют не всегда. Точнее, всегда не жалуют. Тем не менее, у него почти все получается. А то, что не берется атакой с первого раза, он бережно хранит про запас. И рано или поздно его время приходит.
Скажете — рубит с плеча и машет шашкой? Отнюдь. Каждое его действие, резкое на поверхности и громкое на публике, заранее тщательно обдуманно. При всей своей кажущейся бесшабашности, он редкостный зануда в вопросах экономики своего предприятия, педант в документах и перфекционист в требованиях к окружению. Генерируя идеи, он всегда опирается на опыт: свой, чужой, подсмотренный или прочитанный.
Как уживаются все эти несочетаемые характеристики в одном человеке? Видимо, с трудом. Потому что время требует других руководителей, умеющих ловить месседжи и держать линию поведения рамках, заданных и спущенных сверху.
Однако именно звезды делают небо восхитительным. И те, кто гонит волну, не дают родному болоту окончательно превратиться в отстойник. Еще хорошо бы, если бы волна эта пошла квадратом, нарушая загоны физики и традиционной логики.
О поступке
— У вас было желание уехать из страны?
— Было. Иногда возникает и сейчас. Но я там ни к чему не привязан. А здесь все — дом, семья, бизнес.
— А дети? Отправили бы их из России?
— Дети сами не хотят. Почему? Боятся, наверное. Сменить образ жизни не так просто, как иногда кажется. Это поступок, а люди, способные на поступок, редкость.
— «Настоящих буйных мало»?
— Их везде мало, не только в России.
— Резко изменить свою жизнь — это поступок?
— В какой-то мере. Но для меня, скорее, поступок там, где от твоего решения зависят другие люди. Вот, например, хирург, он берет на себя ответственность и режет людей, и принимает решения по ходу операции. Или директор предприятия, который берет ответственность за своих работников, за их зарплаты, в конечном счете — за благополучие их семей.
— Какие качества должен иметь человек, способный на поступок?
— Не думаю, что есть какие-то общие характеристики. Если говорить о руководителе, то это умение сказать вовремя «нет».
— Мне кажется, вы легко говорите «нет». Вы этому учились?
— Можно сказать, я воспользовался случаем, однажды прочитав это в одной умной книжке западного менеджера. Так сказать, утвердил и оправдал себя и свои отказы. Еще я встретил в жизни людей — руководителей высокого уровня. Они помогали мне, нет, не советом, а своим общением. Я смотрел, наблюдал и учился. Трудно было, не скрою. Но однажды мне было сказано: ты делай выбор, или ты будешь всю жизнь Димой, или когда-нибудь станешь Дмитрием Анастасовичем. Ну, вот видите, выбор свой я тогда сделал.
О борьбе
— Как вы переживаете экономические проблемы?
— Вместе со всем частным бизнесом. Сегодня надежно работают только те, у кого есть госзаказ. А высший пилотаж — это наличие коммерческих заказов. Уважаю те предприятия, кто и сейчас работает не только на оборонку.
— Трудно приходится?
— Конечно. Иногда думаю — а не конец ли всему нашему бизнесу пришел? Но это под настроение. Вообще я люблю острые ситуации, у меня появляется мотивация — желание победить.
— Спорить любите?
— Не скажу, что люблю, но недаром говорят, что истина рождается в споре. Во всем нужен конструктив, просто ругаться и обвинять друг друга скучно. Порой читаю комментарии к статьям на сайтах «Эха Москвы», других информационных ресурсах, удивляюсь — что, люди пишут только для того, чтобы облить кого-то грязью? Выплеснуть дурные эмоции? Зачем? В критике должно быть предложение. Иначе трясина мелочей засосет. Недавно пересмотрел фильм Погребского «Простые вещи». Человеку в жизни мешают мелкие неудобства. Не крупные проблемы, а мелочи, случайности. И мы эти мелочи бесконечно переживаем, обсуждаем…
— А что, не нужно?
— Наверное, нужно в какой-то степени. Но мелочи затягивают и отвлекают. Вот мы все обсуждаем, каким путем должна развиваться Россия. Не хотим идти проторенной дорогой Европы, не желаем делать, как Америка. Мы все время, как рыцарь на перепутье — куда идти, направо, налево, прямо… При этом убеждены, что у России своя особая судьба. Ребята, а давайте уже напишем на бумаге и утвердим, куда нам идти, а? И все дружно примемся за работу. Понятие целеполагания существует во многих науках и им не надо пренебрегать. Иначе так и будем вязнуть в злобных комментариях. А тем временем другие будут добиваться успеха.
— Другие — это Европа?
— Когда-то Ванга сказала, что Европу спасут русские. И мы ее спасаем. Только не так, как мы думаем. Ее спасают те русские, кто туда уехал, купил недвижимость, открыл бизнес и поддерживает экономику. Еще мы спасаем Европу, потому что обеспечиваем ее энергоносителями. Только от этого в России мало кто выигрывает.
О свободе
— А что в нас не так?
— Комплексы. Их слишком много. Мой брат учился на философском факультете в Питере, кстати, в одно время с Владимиром Путиным.
— Вот об этом, пожалуйста, подробнее.
— Он его не помнит, поэтому рассказывать нечего. Брат занимался борьбой, и мы всегда смеялись, не бросал ли он на маты будущего президента… Давайте лучше о комплексах. В библиотеке брата были разные книги, и я их читал. Например, о сексуальной революции. Если понимать ее не буквально физиологически, это обретение свободы, отказ от рамок и шор, в которых мы находились и отчасти находимся и сегодня. Нам стыдно спрашивать у руководителя о своей зарплате, нам вообще стыдно говорить о деньгах. Директору стыдно говорить рабочим о проблемах завода, и он пытается сделать вид, что все хорошо. Дети замкнуты в отношениях с родителями, взрослые живут в своих рамках. Все эти нормы и правила приводят к комплексам, а нужно освобождаться от догм.
— Вы сами как учились свободе?
— Мне повезло, Архангельск, где я учился, портовый город со всеми вытекающими последствиями. Моряки, военные не только хорошо зарабатывали, они в советское время бывали за границей и много рассказывали о той, другой жизни. Джаз играли свободно, барахолка была богатой, журналы, грампластинки, джинсы… В Архангельске показывали иностранные фестивальные фильмы с субтитрами, о политике, которые в то время трудно было посмотреть. Мы ахали: как?! не может быть! Тарковского и Феллини обсуждали неделями. Прошло тридцать лет, и я решил пересмотреть «Амаркорд». Я не досмотрел его до конца. Да, сейчас другое время, у нас и наших детей другой кругозор, другой горизонт, другие возможности. Но нас все равно пытаются загнать в рамки.
— Ну, совсем без рамок-то нельзя.
— Да, то, что касается закона… Но и тут можно поспорить. Прогресс рождается вне закона. Закон идет с опоздание: сначала открытие и только потом закон. Вот первооткрыватель находит остров, он ничей, затем государство говорит — это наш остров, вот на него законный паспорт. И присваивает территорию себе. Это нормальное явление. Побеждает тот, кто работает вне общепринятых норм и правил. Полагаю, меня обвинят в нигилизме, поэтому сразу определю: все это не имеет отношения к сложившейся законодательной базе государства. Речь идет о науке, искусстве, отношениях в обществе, ограниченных негласными законами и неписаными нормами поведения. Шорами и оглоблями.
О власти
— Вы были депутатом совета Рыбинского района, сейчас уже второй созыв — Покровского сельского поселения. Вам зачем это нужно?
— В районном совете, казалось, что можно что-то изменить, и я даже выступал с предложениями. Но быстро понял, что затея пустая, никому не нужны мои мысли, все ориентируются на массовое движение, «ловят мессиджи» сверху. Потом, правда, оказывается, что шли не туда… Мне это не интересно, только с точки зрения получения опыта. А в Покровском поселении расположено мое предприятие, здесь живут мои работники. Денег, конечно, у нас нет, но что-то по мелочи сделать удается.
— Предприятия вообще должны заниматься социалкой?
— Предприятия, даже инвестируя в развитие производства, по сути, заняты социальной сферой. Они формируют образ современной работы, которые затем перетекает в жизнь. Если рабочий видит чистое, удобное производство, качественное рабочее место, он и в семье начнет все менять. К лучшему, конечно. Это очень сильно связанные процессы — работа и дом. Но часто предприятия понимают свое участие в социальной жизни упрощенно: дать денег, чтобы забор покрасили. Забор — это тоже хорошо, но мало.
— Ваше предприятие занимается тем, что считается непрофильной работой, но влияет на жизнь людей?
— Вопреки желанию последние 15 лет занимаемся. Раньше в убыток отапливали жилой фонд поселка, сейчас на балансе «Технической бумаги» значатся стоки. Но я считаю, это не то, что нужно населению. Наличие социальных объектов у предприятий, скорее, говорит о недоработках государства. Предприятие должно развивать производство, платить зарплату — в этом его социальная функция.
— Вы рассчитываете на помощь государства?
— Когда-то рассчитывали. В конце девяностых «Техническая бумага» вошла в число предприятий, которые могли воспользоваться первым экологическим займом в Ярославской области. Мы подходили по всем параметрам. Оформили кучи бумаг, переговорили тьму разговоров — все бесполезно. Сейчас рассчитываем только на себя — пусть мало, но свое.
— Взятки давать не пробовали?
— Отвечу так. Посмотрите СМИ, кто попадается на воровстве? Госчиновники, а не бизнесмены. Деньги воруют те, кто их дает бизнесу, а не те, кто их получает.
— А как же Евтушенков?
— Ну, там все еще непонятно. По первому впечатлению, против него ничего нет, посмотрим.
— Зачем бизнес идет в политику?
— Политика сама по себе бизнес. У нас 20 лет в думе мелькают одни и те же лица. Они уже своих родных продвинули, внуков в политику пристроили. Что может в России измениться?
О бизнесе
— Что для вас бизнес? Средство обеспечения семьи?
— В том числе. Но очень важно, чтобы было интересно. Драйв, эмоции. Конечно, не из любви к процессу, а с результатом.
— Что может быть интересного в производстве бумаги?
— Не скажите! С техникой, технологической позиций это очень сложный и интересный процесс. В США в свое время выпустили книгу с рейтингом производств по сложности. На первом месте оказалась фотография, на втором — производство бумаги. Химические обработки, высокоэнергетический пар, перекачка жидкостей — это упрощенно для гуманитариев. Что вы, у нас очень интересное производство!
— А зачем человеку в компьютерный век столько бумаги?
— Канцелярия, гигиена, тара, теплоизоляция — всего не перечислишь. Даже газеты и книги, думаю, еще долго будут печататься на бумаге.
— Сейчас на Рыбинском море строят целлюлозный комбинат. Люди негативно это воспринимают.
— А у нас люди почти все новшества негативно воспринимают. Помимо того, что сегодня технология производства и переработка бумаги современная, вреда экологии наносит минимально — Рыбинскому водохранилищу гораздо больше вредят металлургия, гидроэлектрика — вместе с новым заводом появятся новые рабочие места, зарплаты. Если завод построят, увеличится налогооблагаемая база, появятся деньги в бюджете. Об этом кто-то из критиков подумал? Или мы будем только картошку в огороде растить? Еще положительный момент — займутся, наконец, лесом. Не вырубкой, а чисткой. Картошку-то вы пропалываете, окучиваете, и лес требует ухода. Им давно никто не занимается, он зарос, засох, заболотился. Мы с восторгом смотрим, как развивается экономика Китая, но у себя всегда против всего нового — дома строить население не разрешает, застройка, дескать, плотная, завод нанесет вред экологии, база отдыха испортит девственный пляж… Развиваться-то как будем?
О книгах
— По вашим книжным полкам трудно понять ваши предпочтения: классика, современная художественная литература, энциклопедии, фотоальбомы…
— Конечно, есть писатели, которые мне нравятся больше. Люблю читать литературу советского периода, написанную не профессиональными писателями, а журналистами, геологами, путешественниками. Такая документально-художественная проза, я ей верю больше, она лишена помпезности и наносной идеологии. Сейчас перечитываю Аксенова. Люблю военную документалистику.
— Читаете только в бумажном варианте, или в электронном виде тоже?
— Только бумага. Мне нравится перелистывать страницы, возвращаться к уже прочитанному… Компьютер для меня — база данных, архив, поиск информации.
— Вас расстраивает исчезновение в Рыбинске книжных магазинов?
— Меня расстраивает то, что наша страна вообще перестает читать. Думаю, дело не только и не столько в том, что информация ушла в интернет. Нет госзаказа на новую литературу, нет пропаганды и рекламы книг. И книжные магазины у нас своеобразные. Здесь каждый метр используют для тупого извлечения прибыли, продать без фантазии, они поэтому и закрываются. В Европе я могу зайти в книжный магазин, взять чашечку кофе, интересную книгу, почитать полчаса-час. Когда я решу книгу купить, мне принесут со склада новую, а эту поставят на прилавок, чтобы кто-то другой ее почитал.
— Ну, это бизнес, уж кто как его понимает.
— Думаю, что заниматься книгами должен не только бизнес. Привлекать население к чтению должно государство. Агитировать, пропагандировать, поддерживать интерес. Нам ведь нужно образованное население, нет?
— Порой в этом сомневаешься. А как вы находите интересные книги?
— Прочитал в интернете, что выпускают книгу «Семь сибирских рек». Тираж — всего 800 экземпляров. Позвонил приятелю, попросил купить. Где-то услышал, что дирижер Гергиев читает Исая Бернманка, интересно же, есть смысл прислушаться. Так и собирается библиотека.
— У вас много различных энциклопедий.
— Да, это мое увлечение. Хочу собрать все издания Большой советской энциклопедии. Сейчас покупаю второе издание. Это очень интересная история. Энциклопедия пережила блокаду Ленинграда. Хозяева жгли книги, сохранили только ее и еще Библию. А сейчас продают, потому что денег на жизнь не хватает.
О себе
— Вам важно, на какой машине вы ездите?
— Важно с точки зрения комфорта. Я много езжу в командировки. Если есть возможность не полететь на самолете, я поеду на машине.
— Мечтаете о каком-нибудь Bentley?
— Нет, у моих партнеров много разных дорогих машин, поверьте, они не самые удобные.
— Одежду где покупаете, в Европе?
— Конечно, там дешевле и качественней. Если не гнаться за модой, можно очень прилично и недорого одеваться.
— Но в не брендовые пальто и пиджаки.
— Всему свое время. Когда-то мне нравились брендовые вещи, сейчас ценю качество и удобство.
— Сами вещи покупаете?
— Сам. Жена порой советует, критикует. Иногда прислушиваюсь, но чаще полагаюсь на себя.
— Ваше предприятие явно кто-то оформлял, украшал, цвета, мебель подбирал. Нанимали дизайнера?
— Сам, все сам (смеется). Мне, наверное, повезло, я вырос в семье, где было много книг, я с детства листал фотоальбомы музеев и картинных галерей, в которые потом специально ходил. Я не люблю скучного однообразия, при этом меня раздражает отсутствие вкуса. Хочется, чтобы вокруг было пространство, подобранное по свету, цвету, стилю.
— Ну, Рыбинск тут вас, наверное, не радует.
— В Рыбинске нет единой концепции развития. Наверное, есть какие-то программы, но они лежат в столах. Современная архитектура удручает, хочется сказать авторам проектов — работайте по образцам мастеров, если сами ничего толкового придумать не можете. С цветом тоже все неоднозначно. Я не предлагаю ввести жесткие стандарты, но должна же быть единая концепция оформления города.
— А сами вы что-то можете сделать для Рыбинска?
— У меня бизнес, я плачу зарплаты. Рыбинску могу только предлагать. Например, создать музей предметов, связанных с рыболовством — крючки, удочки, прочие атрибуты. О музее рыбы уже говорить смешно — очевидная идея. Давайте начнем с разговора, обсуждения, затем создадим план действий и будем его постепенно воплощать. Да, я говорю, будем, потому что в таких городских мероприятиях станет участвовать любой уважающий себя предприниматель.
— До сих пор не участвовали.
— Потому что все остается на уровне идеи. Нет объединяющего звена. У каждого плана должны быть цель, ответственный за ее достижение и контролеры. Тогда идея имеет шанс на реализацию.
— А вы себя видите в каком качестве?
— В любом с учетом занятости на работе. Был бы такой план…
