17 июля не стало Евгения Балагурова. Как-то совсем не верится, что больше не увидишь на улицах города его крепкую фигуру в походной ветровке, не услышишь горячий сбивчивый рассказ. За пять минут тебе успевали поведать о всех проблемах исторического Рыбинска и мерах, принятых для их решения, не забыв сообщить и о своих учениках – замечательных ребятах из «Центра детского и юношеского туризма и экскурсий».
Даже в больницу он подгадал лечь во время отпуска. И там рассказывал соседям по палате, в какие походы пойдет, когда выпишется, тем более что уже куплен новый рюкзак.
Сколько питомцев им было выпущено в жизнь за четверть века, отданную центру! Он учил ребят варить кашу и разводить костер, а главное, видеть красоту родного края и родного города. Научить видеть за осыпающейся, давно не крашеной штукатуркой – прекрасное творение, зачастую обладающее еще и богатой историей – для этого надо не просто быть по должности педагогом, но и самому иметь за душой незаурядные знания и душевные силы.
Они у него были. Евгению многое давалось непросто. В Институт живописи, скульптуры и архитектуры имени Репина в тогдашнем Ленинграде он поступил с пятой, кажется, попытки. Простецкое лицо, не совсем внятная (особенно в минуты волнения, то есть на экзамене) речь, знания, почерпнутые самоучкой в библиотеке, и в то же время упрямая самостоятельность в суждениях, повидимому, не вызывали доверия на вступительных экзаменах. Будущий искусствовед, по мнению преподавателей, должен был выглядеть иначе. А парень работал художником в ПТУ №1 и снова, и снова готовился и поступал. В конце концов упорство победило, а 30-летний студент Балагуров стал старостой своего курса, точнее, его душой. Он на «отлично» защитил дипломную работу, посвященную архитектурному облику Рыбинска. И стал едва ли не самым беззаветным его защитником.
На волне демократизации конца 1980-х он пришел на работу в горисполком. Именно тогда на десятках домов города появились одинаковые металлические таблички, извещавшие, что эти здания являются памятниками архитектуры, охраняемыми государством. Все они были написаны инструктором отдела культуры Евгением Петровичем Балагуровым – пригодились навыки художника-оформителя. Впрочем, карьера чиновника – звена в административной машине – Евгению была прямо противопоказана, и с начала 1990-х он связал свою жизнь с «Центром детского и юношеского туризма и экскурсий». На этом пути его ждали признание и успехи. Разработанные им программы удостаивались Губернаторской премии – в 2001-м, памятной медали «К 100-летию М.А. Шолохова» – в 2004-м, знака «За заслуги перед городом Рыбинском» – в 2011-м, а о рыбинском школьном краеведении известно по всей стране.
Но он продолжал бороться за город, бороться с неистовостью и бескомпромиссностью Дон Кихота. Отдавая должное усилиям Людмилы Марасиновой, в 1980-х годах фактически организовавшей движение за сохранение исторического облика города, исследователям и реставраторам, силами которых в нашем городе многое было воссоздано и спасено, надо сказать, что таких, как Балагуров, все же больше не было.
В 1990-х, когда любовно выпестованная программа исторического Рыбинска стала давать сбои, Евгений Балагуров «вышел на тропу войны». Он постоянно обращался в самые разные инстанции, указывая на нарушения закона, безобразное отношение собственников к принадлежащим им объектам. Он получал благожелательные официальные ответы, указывавшие на невозможность сделать что-либо в связи с недостатком средств и возможностей. Тогда он писал выше, указывая на бездействие и отсутствие реакции на свои обращения. Мягкий по характеру своему, он доходил до генеральной прокуратуры, надолго испортив отношения чуть ли не со всеми, от кого, как ему казалось, что-то могло зависеть. Казалось, что вот-вот и произойдет что-то, что поставит все на свои места. Но письма год за годом ходили по кругу, а сил и средств реально не было – шли не столько лихие, сколько нищие 90-е годы.
Увы, и потом, в 21 столетии, ситуация почти не изменилась. Только на смену унылому «денег нет» пришло практичное «это легче снести, чем восстановить», и прекрасные, в принципе, здания воспринимаются очень многими как «старье, гнилье и хлам», почемуто занимающий место прибыльных объектов. То тут, то там из еще стройных шеренг зданий исторического города выпадают, медленно рушась, здания, которые моментально заменяются современными постройками. И все это проходило через душу человека, который просто не умел быть равнодушным. Во всяком случае, он был абсолютно честен перед собой: все, что он мог сделать, – он выполнил.
Прощай, Евгений Петрович! Не знаю, как выглядит рай, но для тебя он, наверное, имеет облик нашего старинного города с еще не исчезнувшими деревянными домами по улице Радищева и в Казанском конце, сияющими фасадами особняков на Крестовой, Стоялой, Бульварной. И счастливыми лицами людей, видящих их красоту.
Сергей Овсянников, сотрудник
Рыбинского музея-заповедника
