Все, кто пришел 24-го июня на Соборную площадь Рыбинска, уже никогда не забудут героев «Безсмертного полка Валаама». 7-8 сентября в парке «Сокольники» в Москве пройдет выставка «Частные музеи России. Самородки России». Карельский резчик Иван Марценюк, создатель музея в селе Шелтозеро, повезет на выставку портреты героев, теперь уже навсегда спасенных от забвения.
Созданный духом
Для воплощения образов героев «Безсмертного полка» мастер использовал портреты участников Великой Отечественной войны, написанные в Валаамском доме инвалидов художником Геннадием Михайловичем Добровым. И все же вологодские авторы — Джанна Тутунджан, Сергеев, Едемский, Викулов — занимают особое место в душе моего собеседника.
— Ведь что такое Вологда, чем она отличается от Карелии? — рассуждает мастер. — В вологодской области до сих пор есть совхозы, фермы, как в СССР. Где ты еще такое найдешь? И укрупнение колхозов Вологодскую область не коснулось, там остались хутора, дух 60-х сохранен. В СССР жили другие люди — по духу другие. А живет-то человек духом. И «Безсмертный полк Валаама» создан духом.
Наверное, поэтому вологжане были первыми, кто увидел эти доски, в ломаных линиях которых увековечена забытая правда.
— 25 досок с портретами долгое время стояли у меня дома, и я старался в комнату к ним даже не заходить, — рассказывает Иван Иванович. — Потому что это страшная вещь: вот Геннадий Михайлович Добров спас их от забвения, потом я их поднял, и вот они снова очутились будто бы в гробу. И я начал писать всюду, предлагая выставки. Но система наша такова: первый вопрос — а кто ты, член ли Союза художников… Потом я уже сразу стал говорить: я никто. И опять тишина.
И вот он вынес их на солнечный свет, в снежное поле, потом в летние травы. Они стояли 9-го мая вдоль дороги, а мимо шли люди с символическими ленточками на брюках и юбках — и не замечали этих героев, слишком уж настоящих. Карелия не приняла работу своего мастера. Но вот, наконец, из Вологодского музея-заповедника пришел долгожданный ответ: приезжайте в любое время.
«Безсмертный полк» поехал по городам и деревням. И добрался до Ярославщины.
— В Ярославле официальное «добро» нам не дали, мы объехали ваши города и села сами, с помощью людской помощи. В Рыбинск попали при содействии представителей церкви. Вот так Ярославщину мы и прошли — ради Бога. Удачно, несмотря на курьезы, говорит Марценюк. — И повсюду люди уходили с выставки со слезами на глазах и со словами: «Да, это то, что надо».
Вологодские русские
Не только портреты участников войны делает мастер. Есть у него еще задача — создать образы вологодских мужиков, «вологодских русских», как он называет их:
— Это особенные люди. Обычно говорят ради Бога, а у них каждое дело — ради Родины.
Вот на портрете один из них, дядя Вова, в капитанской фуражке. Его образ мастер воплотил сам, без помощи художников, считает — получилось.
— В Вологде возле портрета дяди Вовы постоянно человек двадцать толпились, фотографировались. С портретами ветеранов я не разрешаю фотографироваться, а с ним — дело другое. Дядя Вова — он ведь внук Александра Ивановича, одного из героев «Безсмертного полка», — рассказывает мастер.
Биография дяди Вовы тянет на роман. Или, по крайней мере, на отдельную статью. Он получил в свое время «белый билет», не имел права занимать руководящие должности, работал где придется: на буксире капитаном недолго, затем в школе немного. Все, к чему большинство людей стремится — деньги, награды, почести — ему безразлично совершенно.
— Он все время улыбается, он говорит присказками, — продолжает мастер, — Он не имеет денег — и не заботится об этом. Вот собрал ягоды, и деньги за них получил. Осыпал себя ими и попросил сфотографировать. Я смотрю — а денег-то там копейки. А он — улыбается.
Дядя Вова должен бы ругать эту страну, а он — ни слова против. Это родина, а она для него одна, какая бы ни была. Он коммунист — но коммунист по сути, ибо живет для людей.
— Вот, например, он рыбы наловил и раздает, а люди украдкой деньги его сыну отдают, знают, что дядя Вова никогда не берет. Он пенсию начал получать год назад, жил чем Бог послал. О них, об этих людях, надо рассказывать. Я часто езжу на Вологодчину — ведь хочется быть среди больших, высоких духом людей. Моя задача — увековечить образы их.
Мужики молчат, бабы плачут.
Когда оказываешься в стенах «Музея-мастерской Марценюк» — пусть даже виртуально, кажется, что ты очутился где-то очень далеко от дома. Дальше, чем за сотни километров, отделяющих карельское село Шелтозеро от Рыбинска. Ибо там, в музее живет прошлое — в старинных часах, резной мебели, в ласковых, скорбных лицах бабушек с портретов.
Мастер считает, что деревянная мебель, утварь — тоже носитель духа, она возвышает человека, ведет душу к хорошему. А еще в музее висят доски, вырезанные с картин о той жизни, которая незнакома многим или забыта.
— Например, «Одуванчики» — доска с картины Едемского. Эта доска, полтора метра шириной метр высотой, долгое время была единственной, которая «разжижала» грусть в зале, — говорит мастер. — Потом я захотел сделать еще что-то светлое. Стал искать подобное — и нашел картину «На закате», оказалось — тоже Едемский. Перекличка у меня получается с духом вологодских художников. Говорят: «Россия думает Москвой, а дышит Вологдой». То есть сердце наше в Вологде, сердцем и живем.
Создатель музея роль свою считает скромной.
— Рисовать я не умею, — признается резчик. — Моя задача — воплотить образы, созданные художниками. Первой была Джанна Тутунджан — великая вологодская художница, она всему подвижник. Бабушки, что на моих досках, изначально все были написаны ею. Дух Джанны и бабушек жив в этих портретах. И слова, что написаны на картинах — это их, бабушек живые слова.
Вот сидит у окошка сгорбленная старушка, ждет внуков — а они все не едут… Вяжет носок: «Ноги стали зябнуть…»
Музей свой мастер называет, цитируя Тарковского, «комнатой, где исполняются желания сердца». Тайные, быть может, даже от самого человека:
— Музей — это настоящее, здесь душа твоя — отдельно. И дело не во мне, это все дух, живущий в картинах. Приехал однажды в музей «владелец заводов, газет, пароходов», вошел, несколько шагов сделал и говорит: «А я тоже руками умею мастерить, я плиточник был неплохой». То есть за секунды слетело с него все, остался человек настоящий. И я видел много таких людей.
В музее душа человека вырывается наружу слезами — помимо воли.
— Прихожу однажды домой из музея, жена спрашивает: » Как?» — отвечаю: «Как обычно: мужики молчат, бабы плачут…»
Сейчас новая идея появилась: принесли мастеру почтовый ящик, с гербом СССР, он его подправил, будет теперь этот ящик ездить с «Полком» по России, и пусть люди опускают в него настоящие письма, — предлагает Иван Марценюк.
А для тех, кто хочет написать письмо в СССР прямо сейчас — ссылка: vk.com/topic-169319754_39703092
— Есть намерение когда-нибудь и с бабушками проехать. Но времени нет — у меня ведь лошади, курицы, утки, гусята, и к каждому надо подойти,- голос его неожиданно теплеет. — А себя я отстраняю. Вот сделал, передал — и все. Стою сейчас перед бабушкой, два с половиной метра высотой. Три фразы написаны на доске. Внизу:
Думала, что дети рождаются, чтобы нашу землю любовить, а они в фартиры, в казематы.
А другая сверху:
Помните меня, деточки.
И последняя:
Имя бабушки — «могила».
И добавить к этому нечего…
Адрес музея: Карелия, Прионежский район, село Шелтозеро, улица Молодежная, 34
