Продолжение хроники судебного разбирательства по делу Евгения СдвижковаВ пятницу, 22 августа, суду начали представлять доказательства защитники Евгения Сдвижкова. Адвокат Александров заявил, что показания главного свидетеля Андрея Безъязычного противоречат протоколу осмотра кабинета обвиняемого, аудиозаписи разговора в момент предполагаемого вручения взятки и экспертизе фонограммы этого разговора. Защита отказалась представлять свои доказательства до допроса свидетеля – это принципиально: дескать, в противном случае Безъязычного предупредят, и он сможет подготовиться. Безъязычный давал показания с 25 по 28 августа.
Как Безъязычный сохранил невинность?
Адвокаты предложили исследовать четыре отрывка аудиозаписи:
— момент включения записывающего устройства, когда Безъязычный проходил инструктаж в машине оперуполномоченных;
— фрагмент, где он говорит Сдвижкову слова «я там письмишко набросал»;
— эпизод прощания;
— момент, когда главный свидетель, выйдя из кабинета, отзвонился опергруппе.
Во время звучания этих отрывков слышны звуки (например, шуршание бумаги), которые не объясняются показаниями Безъязычного. Объяснить характер этих звуков, по замыслу защиты, должен приглашенный адвокатами эксперт.
На вопрос судьи, зачем это нужно, адвокат Александров пояснил: когда Безъязычный говорит, что «набросал письмишко», раздается шелест бумаги. А когда говорит про миллиончик, характерных звуков не слышно. Шелест бумаги якобы звучит и в момент включения диктофона, когда свидетель еще разговаривает с оперуполномоченными. Защита собирается доказать, что бумага была, принес ее Безъязычный, именно об нее, а не о купюры, Сдвижков испачкал руки. Как в этом случае «сохранил невинность» сам Безъязычный, который вернулся в прокуратуру с чистыми руками (а это следует из протокола, подписанного понятыми) — непонятно.
Суд удовлетворил ходатайство адвокатов частично: принять к сведению заключения эксперта отказались, потому что для этого нет ни законных оснований, ни необходимости, ведь охарактеризовать звуки можно только в результате специального исследования. Однако присутствовать на заседании специалисту разрешили, потому что сами адвокаты не умеют обращаться с техникой:
— Он нужен, чтобы нажимать кнопки, сам я этого не умею, — сказал адвокат Александров.
Однако нажимать кнопки эксперту тоже не пришлось, так как суд отказался использовать принесенную защитой технику, оборудование суда было не подготовлено, поэтому прослушивание четырех эпизодов перенесли на следующий день.
«Песня слышится, и не слышится…»
27 августа адвокаты опять предложили заслушать комментарии своего специалиста или хотя бы воспользоваться аппаратурой, обеспечивающей лучшую слышимость. От того и другого суд отказался, фрагменты аудиозаписи слушали на казенной технике.
Первым – эпизод со словами «я там письмишко накидал»:
«Объект работает, хотелось бы, чтобы отнеслись с пониманием, я там накидал письмишко, чтобы посмотреть конкретику какую-то и вернуться к вопросам трансформаторной, площади и т.д.»
На предложение адвокатов пояснить шуршание бумаги, которое якобы раздается на фоне этих слов, свидетель ответил:
— Я не уверен, что это бумага, возможно, это пачка сигарет у Евгения Николаевича.
В моменте прощания защита тоже услышала характерные звуки. Безъязычный — не услышал. Фрагмент прослушали еще раз; внимательно прислушиваясь, судья Крекин согласно кивал головой. Адвокат Александров пояснил: раздаются звуки, будто свертывают лист в трубочку и постукивают ею о стол.
Но Безъязычный сказал, что это может быть постукивание пальцами по крышке сотового телефона, и подчеркнул:
— Никаких документов ни у меня, ни у Сдвижкова не было.
Подсудимый тут же заявил, что показания свидетеля противоречат протоколу осмотра служебного кабинета, в котором зафиксировано: бумаги на столе были — по словам Безъязычного, их не было. Однако суд не стал выяснять, о каком столе шла речь, рабочем или столе переговоров (в кабинете два стола), и вопрос остался невыясненным.
При прослушивании сцены прощания ситуация повторилась: защита услышала звук бумаги, свидетель — нет. Надо сказать, что качество записи такое, что каждый может услышать, что хочет: например, шум морского прибоя или, скажем, летящего самолета. Четко можно различить лишь стук закрываемой двери и звук шагов.
Сдвижков спросил свидетеля, почему тот поспешно покинул его кабинет 6 июня, стал прощаться, даже не дослушав своего собеседника.
Безъязычный ответил, что как сигнал воспринял слова «мы и так 40 минут сидим…». По ним он понял, что пора уходить.
При прослушивании фрагмента переговоров в машине опергруппы и в автомобиле с Пешковым каждый опять же услышал то, что хотел. Чтобы улучшить слышимость, адвокаты опять настаивали на использовании их, более чуткой, техники. Суд вновь отказал.
Однако все согласились, что в предполагаемый момент передачи взятки «бумажных» звуков не было.
— Я не обязан был, как в домино, ударить пачкой о стол. Деньги были плотно упакованы, перетянуты резинками, плотный пакетик был, — пояснил свидетель.
Торг неуместен
В течение нескольких дней адвокаты Сдвижкова доказывали, что обвиняемый законно запрещал ввод объекта в эксплуатацию. Они заставляли Безъязычного вспомнить, с какой стороны он с Пешковым подъехал к администрации 6 июня, в каком месте остановили машину, на каких стульях сидели с обвиняемым во время разговора. Свидетель показал, что Сдвижков вместе с ним сидел тогда за столом переговоров. На основании аудиозаписи защита сделала вывод, что он вставал и ходил по кабинету — в этом, видимо, заключается еще одно противоречие. Безъязычного также просили вспомнить, куда он положил записывающее устройство, где был закреплен микрофон — вероятно, эти факты тоже имеют значение…
Большую часть допроса свидетеля посвятили комментариям беседы, состоявшейся 6 июня прошлого года. Сдвижков попросил огласить договор между администрацией и застройщиком торгового центра, который был заключен в 2002 году:
— По договору об инвестиционных отчислениях 2002 года застройщик должен был перечислить в местный бюджет 12 млн. рублей, соглашение, подписанное при мне, уменьшает сумму инвестиций до 3 миллионов.
Из показаний свидетелей следует, что Сдвижков всячески препятствовал сдаче в эксплуатацию торгового центра, но, по мнению стороны защиты, из сравнения этих документов видно, что, наоборот, создавал благоприятные условия.
Однако Безъязычный пояснил, что в договоре 2002 года речь шла об освоении всего квартала. Сдвижков, уменьшив площадь, пропорционально сократил и инвестиции.
Перейдя к другому эпизоду, защита напомнила часть разговора, когда Сдвижков говорит, что торговля в центре города – это неправильно, базар какой-то получается. Торговлю надо выводить на окраины, а в центре строить спортивные объекты: бассейны, футбольные поля, катки. Тогда и машин будет меньше, и парковки для них не понадобятся. «Если в этом контексте рассматривать, то давай, а если до универмага, то начинай опять», — сказал тогда Сдвижков. На суде он задал вопрос:
— Какой участок я имел в виду?
— Я не придавал значения, потому что цель разговора была другая: возвращаться к проблемам, за решение которых заплатил.
Разговор, по словам Безъязычного, носил для него фоновый характер, главным было произнести ключевые фразы, которым его научили оперуполномоченные. Но он настаивал, что речь во время беседы о компромиссе шла, а до этого Сдвижков никакого компромисса не предлагал.
Тогда Сдвижков спросил, о какой сквозной дороге он говорил.
— Я даже не знаю, о каком городе он говорил. Евгений Николаевич абсолютно лояльно отнесся к просьбе увеличить площади. До этого был прессинг со стороны муниципальных структур.
Сдвижков настаивал:
— В каком направлении дорога? О каком направлении я говорил? В том направлении, которое обозначил Сдвижков, из каких слов вы поняли, что Сдвижков собирается обсуждать место для парковки автотранспорта?
Из какой фразы поняли, что я попросил деньги за парковку?
Из какой фразы, жеста, мимики, бумаги у Сдвижкова появилось мнение, что вы опять претендуете на всю территорию, если говорите о парковке?
Судья снял вопросы:
— По пять раз спрашивать об одном и том же просто некорректно.
Затем заседатели озвучили письмо ЗАО «ИНТЕРТЭМ» в администрацию, в котором Безъязычный просил продать участок 10 163 кв. м., ссылаясь на решение арбитражного суда. Суд не продлил договор аренды, и руководство ЗАО вышло в администрацию с предложением заключить договор купли – продажи.
Адвокатов интересовало, для чего Безъязычный написал 4 июня письмо, если уже была договоренность решить земельные вопросы за взятку.
— Имею право: по закону владелец построенного объекта может получить землю в аренду или купить ее, — ответил свидетель.
— Если за несколько метров намеревались заплатить 30 миллионов, то сколько же за 10 тысяч?- настаивал адвокат.
— Такое ощущение, что администрация – это рынок, куда приходят и торгуются. Я использовал свое право…
Только на следующий день Безъязычный вспомнил и пояснил, что, говоря о «письмишке», он и имел в виду свое письмо с просьбой продать участок земли, которое он отправил в администрацию накануне.
Обстановка накаляется
Под занавес 26 августа адвокаты нанесли последний удар. На сайте ЗАО «ИНТЕРТЭМ» они нашли проект нового торгово-развлекательного центра с предложениями заключать договоры аренды. Это позволило обвинить Безъязычного в том, что земля ему была нужна не для эксплуатации «Эльдорадо», а для нового строительства.
Сдвижков возмутился:
— 6 июня я 50 минут говорил, что там будет бассейн. Убрав меня с должности чудовищным преступлением, они совершают это.
Но суд напомнил, что уголовное дело возбуждено в отношении выступающего, а не иных лиц.
Сдвижков же настаивал:
— Нельзя, чтобы в центре города торговля была.
Словом, во время заседания 26 августа участники процесса, и даже присутствующие вольные слушатели заметно нервничали. Дошло даже до того, что судья Дмитрий Крекин удалил двоих из числа группы поддержки обвиняемого, безапелляционно добавив при этом: «Не надо суду рожи корчить».
На следующий день страсти накалились, когда Сдвижков комментировал постановление о выделении земельного участка, подписанное и.о. главы Рыбинска Андреем Антроповым 31 января 2008 года:
— Все мои постановления отменены, и после этого он отдает эту землю. Этим документом перечеркнуто все, в том числе и бассейн, позиция администрации и моя как главы. Я уверен, что вернусь к должности. Все перечеркнуто!
Ирина Коновалова
