Подобного унижения Людмила не испытывала давно. Жизнь неоднократно сталкивала ее с чиновниками разных уровней, и опыт общения с госслужащими имелся приличный. Но то, что пришлось выслушать ей на этот раз, сильно задело молодую женщину. Выйдя из Центра социальных выплат, она расплакалась.
Улыбчивая и задорная Людмила не выглядит обиженной жизнью. Постоять за себя умеет. Сама скандалить не будет, но и за словом в карман не полезет. Она давно уяснила: никто, кроме нее, о ней не позаботится. Мать умерла, когда Людмиле исполнилось двадцать. Девушка тогда только-только родила первого ребенка. Дела у мужа не ладились, попытка открыть собственный бизнес закончилась провалом и долгами. Как только маленькую Лизу взяли в детский сад, Людмила вышла на работу. Крутилась, как белка в колесе: двенадцатичасовые смены, включая ночное время, плавающий график, дом, семья. Понимала, что она единственный источник дохода молодой семьи. От свекрови помощи не видела никогда: мать мужа — инвалид и сама нуждается в заботе. Пенсии родного отца, проживающего вместе с Людмилой, едва хватало на оплату коммунальных услуг. Весь мужнин доход уходил на раздачу долгов от несостоявшегося бизнеса. Женщина, хотя порой и думала, что эта круговерть не закончится никогда, но на свою тяжелую долю не жаловалась. Привыкшая с детства быть лидером Людмила надеялась на лучшее, верила, что и на ее улицу придет праздник. Последние годы с финансами действительно стало легче. На работе платили прилично, больше начал получать и супруг. Поэтому когда Людмила узнала, что беременна, решение рожать еще одного ребенка приняла без раздумий.
Когда малышу исполнился месяц, выяснилось, что у ребенка серьезные проблемы со здоровьем. Еще через месяц рыдающую Людмилу выталкивали за дверь московской клиники, где маленькому Вадиму делали операцию. Муж ушел из семьи.
Прежняя зарплата Людмилы вылилась в пособие по уходу за ребенком в размере 3900 рублей. Пенсия отца дополняла общий бюджет до 10 000 в месяц. Школьница-дочь и больной сынишка на руках. Денег катастрофически не хватало.
О субсидиях на оплату жилого помещения и коммунальных услуг Людмила узнала из местных новостей. Чиновница в прямом эфире уверяла, что все нуждающиеся могут без проблем получить поддержку государства. Для этого нужно лишь собрать пакет документов. После хождений по кабинетам и часовых очередей субсидию Людмиле все же предоставили.
Прошел год. Маленькому Вадиму в августе исполнилось полтора, и пособие по уходу женщина получать перестала. Людмила с двумя детьми живет на пенсию отца. Сама начать работать не может: не с кем оставить Вадима. Няня в ее случае — не вариант. От мужа не получает ни копейки, супруги практически не общаются, хотя официально не разведены. «Но это наше личное дело, я никак не предполагала, что мне придется отчитываться о наших семейных отношениях перед чужими людьми», — опустив глаза, рассказывает Людмила. Однако сотрудница отдела выдачи субсидий МУ «Центр социальных выплат» Рыбинска Евгения Молодцова, видимо, считает иначе. На свою беду именно к ней попала Людмила для переоформления субсидии. Наученная прежним опытом, она собрала очередной пакет документов, записалась на прием, и, оставив сына с 80-летним дедушкой, пришла. Пытка унижением началась, едва специалист Евгения Молодцова стала смотреть документы.
— Я не дам вам субсидию, — заявила служащая, будто от ее королевского волеизъявления зависит соблюдение федерального законодательства. — Я вам не верю. Вы не можете жить на 1200 рублей в месяц.
1200 рублей, так возмутившие чиновницу, — это пособие, выплачиваемое мужу по уходу за матерью-инвалидом. Оно — единственное в списке доходов супруга. В его трудовой книжке уже много лет нет ни одной новой записи, нули проставлены и в справке из Пенсионного фонда. То есть документальное подтверждение тому, что муж не получает никаких доходов, имеется, но госпожу Молодцову этот факт не удовлетворил.
— У вас наверняка есть неофициальные доходы или оформлено предпринимательство, — генерировала идеи сокрытия средств чиновница. — Пока вы не напишите, что вам оказывается материальная помощь, я не дам вам субсидию.
— Но, мне нечего писать, — защищалась ошарашенная Людмила. — Что вы хотите от меня? Весь наш доход прописан в бумагах.
— Я вам не верю, вы не можете жить на 1200, — талдычила свое Молодцова. — Наверняка вам помогают родственники, а вы это скрываете. И что это у вас муж не работает? Идите вы тогда работать, а он пусть с ребенком сидит.
Людмиле действительно многое хотелось скрыть. В первую очередь — свои личные проблемы: безденежье, предательство мужа, болезнь Вадима. Она четко знала только одно: уж если кто нуждается в субсидии, так это она. Она не хотела обсуждать, какой ссорой со свекровью обернулась просьба дать ей трудовую книжку формального супруга, как недовольно ворчал отец, когда Людмила, бегая по инстанциям за бумажками, оставляла на него внука, как ждет Лиза подарка на день рождения, который женщина сможет купить, только если оформит эту чертову субсидию. Внутри все закипело:
— Да что вы обо мне знаете? Откуда вы знаете, как я живу? Кто вообще вам дал право устраивать подобные допросы и указывать, как мне жить? — Людмила взорвалась. — Может, у меня любовник есть, мне, что все деньги, которые он мне дает, записывать и перед вами отчитываться?
— Именно, — не моргнув глазом, заявила Молодцова. — Даже если вам соседка кусок мяса принесет, его тоже можно в денежный эквивалент перевести и указать как дополнительный доход. В общем, пока вы мне не напишите, что вам оказывают материальную помощь, я вам субсидию не буду оформлять, — упорно пыталась сэкономить государственные деньги чиновница.
Людмила, чувствуя подступивший к горлу комок, взяла брошенный ей лист. Женщине больше всего сейчас хотелось покончить с этим оскорбляющим ее разговором. Она была готова написать все, что угодно, лишь бы побыстрее покинуть кабинет, где ее бесцеремонно обвиняют в мошенничестве и суются туда, куда она никого не намерена пускать:
-Что писать?
-Что хотите, то и пишите, мне все равно, — сотрудница вдруг перестала трясти из посетительницы «признательные показания».
-Так я ничего не хочу писать!
-Тогда я не приму у вас документы, — безапелляционно заявила Евгения Молодцова.
Стиснув зубы, Людмила написала, что якобы она получает помощь от родственников в размере двух тысяч рублей. После этого работник «социально-поддерживающего» ведомства приняла документы и дала понять, что аудиенция закончена. Людмила выскочила из кабинета.
-Еще одна со слезами, — сказала бабушка в коридоре. — Что они там с ними делают?
Ответа на вопрос Людмила уже не слышала. Зато нашей газете в МУ «Центр социальных выплат» г. Рыбинска ситуацию прокомментировали так:
— При предоставлении заявителем документов о доходах, в том числе членов его семьи, а так же при самостоятельном декларировании доходов в заявлении уполномоченному органу, целесообразно сопоставить продекларированную сумму с установленным прожиточным минимумом. Если ее размер меньше прожиточного минимума, рекомендуется выяснить у заявителя источники средств к существованию, — зачитала рекомендации областного департамента труда и социальной поддержки населения Наталья Соловьева, начальник отдела по назначению субсидий. На вопрос, каким образом инспектор вправе «выяснить» дополнительные доходы, начальница ответила, что в ее ведомстве никто руки никому не выкручивает и ничего принудительно делать не заставляет: «Человек должен в добровольном порядке указать имеющиеся суммы». В нашем случае инспектор Молодцова, видимо, про добровольный порядок запамятовала, как и про элементарные нормы этики. Наталья Соловьева хоть и не поверила в то, что ее сотрудники разговаривают с горожанами, словно с мошенниками и просителями, но провести соответствующую беседу со всем отделом пообещала. Изменится ли отношение чиновников, вы можете рассказать нам, обратившись в редакцию. Людмила же, узнав о том, что ее история будет опубликована, испугалась. «Может, не надо, мне же к ней еще ходить в будущем. Может, это она со мной только так, а с другими нормальная», — пыталась оправдать чиновницу женщина. Мы не согласились. Хотя имя героини изменили. Так. На всякий случай…
