Продолжение. Начало в №3 от 29 января 2010 года
Роман декабриста
(Лирическое отступление)
Об этой любви написан роман. Несколько строк посвятил ей Александр Герцен в «Былое и думы». В знаменитом фильме
В. Мотыля «Звезда пленительного счастья» эта история потрясающей любви гувернантки-француженки и русского офицера стала стержневой для всего киноповествования. В фильме экранные герои носят имена Ивана Анненкова и Полины Гебль. Это тоже реальные люди, но на самом деле эта история произошла с Василием Ивашевым и Камиллой Ле-Дантю. Только, на наш взгляд, она, пересочиненная, стала менее потрясающей.
Мама Камиллы служила гувернанткой в доме генерал-майора Петра Никифоровича Ивашева в Петербурге, в Малом Казенном переулке. Это было второе десятилетие 19 века. В соответствии с модой тогдашнего времени, которой не смогло помешать и наполеоновское нашествие, в семью русского помещика гувернанткой была нанята француженка.
Несколько портретов Камиллы, дошедших до нашего времени, не могут дать представление о ее реальной внешности.
Она родилась в 1808 году в семье француза-республиканца Ле-Дантю. Спасаясь от гильотины, он бежал от Наполеона в Голландию, потом перебрался в Россию. (Вспомним схожую судьбу «рыбинских» Делло). В 1812 году семья из Петербурга переехала на постоянное место жительства в Симбирск. Мама Камиллы, Мари-Сесиль (в русском варианте — Мария Петровна) не только служила, но и проживала в поместье со своей юной дочерью. Единственный сын Ивашевых, Василий, был одаренным юношей: рисовал, сочинял музыку, писал стихи. Он был старше юной француженки на 11 лет. Как бы то ни было, Василий стал объектом любви 14-летней дочери гувернантки. Ее тайная любовь, которая может показаться безрассудной и несерьезной, взрослела вместе с ней, но не менялась.
Третье десятилетие 19 века открывалось смутой, которой потом дадут название «Восстание декабристов на Сенатской площади». Младший Ивашев оказался причастен к заговору декабристов.
Отец, слуга царю, по идее должен был хотя бы отругать сына. Но он оказался взглядами своими ближе к сыну, чем к его идейным противникам. «Я не причастен к праздности, — писал он в Сибирь Василию, — придумываю, делаю опыты к облегчению сил и здоровья трудящихся в поте лица своего… Облегчить труд трудящегося народа, т.е. того класса людей, которым государство высится и о ком пресловутые писатели агрономических и хозяйственных творений никогда и нигде не упоминают, меня же полевые их занятия давно приводят в сострадание».
Когда Ивашев-старший умер, крестьяне несли гроб с его телом 41 версту из Ундор в Симбирск.
Сын, адъютант главнокомандующего 2 армии П.Х. Витгенштейна, в 1819-1820 годах входил в Союз благоденствия и Южное общество. Его арестовали 30 декабря 1825 года в Москве, доставили в Петербург, в Петропавловскую крепость, и осудили по II разряду на 20 лет каторжных работ. Затем срок сократили до 15 лет. Наказание отбывал в Читинском остроге, поселении в Туринске, где и умер в 1840 году, прожив всего 43 года. Говорили, что он был одним из «энергических» заговорщиков. А еще он писал музыку и стихи.
Как только Камилла узнала об аресте любимого человека, она пережила нервное потрясение, тяжело заболела и была близка к смерти. Когда семья Ле-Дантю, проживавшая в это время в Петербурге, узнала истинные причины нездоровья Камиллы, ее мама Мария Петровна обратилась к главе семьи Ивашевых: «Я предлагаю Ивашевым приемную дочь с благородной, чистой и любящей душой. Я сумела бы даже от лучшего друга скрыть тайну дочери, если бы можно было заподозрить, что я добиваюсь положения или богатства. Но она хочет лишь разделить его (Василия Петровича) оковы, утереть его слезы, и, не краснея за дочерние чувства, я могла бы говорить о них, если бы знала о них раньше».
Ивашевы сообщили сыну о столь необычном письме. Надо сказать, что к этому времени Василий Петрович и думать забыл о своем знакомстве с юной дочерью гувернантки. Еще за три дня до получения письма Камиллы Ивашев задумал побег и стал подбирать себе компаньонов из таких же осужденных. Понимая то, что побег был обречен, друзья Ивашева то уговаривали его отказаться от этой идеи, то грозили рассказать коменданту. И тут, перед самым побегом, его вызвал к себе комендант. Ивашев с порога собрался было предупредить слова жандарма и заявить о своей непричастности к задуманному, но удержался. Это его спасло, ибо комендант хотел сообщить заключенному, что к нему едет «возлюбленная».
В письме в Петербург на имя Ивашевых, написанном рукой коменданта крепости, было сказано: «Сын ваш принял предложение ваше касательно девицы Ле-Дантю с тем чувством изумления и благодарности к ней, которое её самоотвержение и привязанность должны были внушить… Но по долгу совести своей он просил вас предварить молодую девушку, чтобы она с размышлением представила себе и разлуку с нежной матерью, слабость здоровья своего, подвергаемого новым опасностям далекой дороги, как и то, что жизнь, ей здесь предстоящая, может по однообразности и грусти сделаться для нее ещё тягостнее. Он просит её видеть будущность свою в настоящих красках и потому надеется, что решение её будет обдуманным. Он не может уверить её ни в чем более, как в неизменной своей любви, в истинном желании её благополучия, в вашем нежнейшем о ней попечении, которое она разделит с ним…».
Камилла обратилась к царю с письмом, с просьбой пропустить ее в Иркутск. «…Одна из Ваших подданных со смиреной мольбой припадает к стопам Вашего Величества. …Мое сердце полно верной на всю жизнь, глубокой, непоколебимой любовью к одному из несчастных, осужденных законом, – к сыну генерала Ивашева. Я люблю его почти с детства и, почувствовав со времени его несчастья, насколько его жизнь дорога для меня, дала обет разделить его горькую участь». Ее положение было несравнимо более тяжелым и унизительным, чем положение уже обручившихся жен декабристов. Это ей объяснил через шефа жандармского корпуса Бенкендорфа Император
Николай I. Ведь она хотела вступить в брак с преступником. И если жены декабристов еще заслуживали какого-то снисхождения как члены семьи, то она, бросившая вызов трону, никакого снисхождения не заслуживала.
Перед самым своим отъездом в Сибирь Камилла получила ответное ободряющее письмо от княгини Марии Николаевны Волконской, уже в это время жившей в Сибири: «…Правда, пристанищем у вас будет лачуга, а жилищем тюрьма, но вас будет радовать счастье, приносимое вами, а здесь вы встретите человека, который всю жизнь свою посвятит вам, чтобы доказать, что и он умеет любить… Кроме того, вы встретите здесь подругу, которая уже теперь относится к вам с живейшим интересом». «Подруга» это и есть та самая Полина Гебль, также француженка, которой в фильме «Звезда пленительного счастья» авторы приписали некоторые черты характера Камиллы и даже снабдили ее биографией Ле-Дантю.
Она выехала в Сибирь в июне 1931 года. Добравшись до крепости, где сидел ее любимый, с кем она даже ни разу не поцеловалась, она вынуждена была ждать официальных писем из Петербурга, доказывающих законность ее пребывания здесь и разрешающих брак с Ивашевым. Об этом никому из жандармов в Иркутске столичные власти не удосужились сообщить.
Легенда гласит, что рассказы Камиллы, поселившейся недалеко от крепости, о своей любви, готовности к жертве, о своих мытарствах тронули сердце сосланного каторжника из уголовных, работавшего в крепости. Он стал исполнять роль почтальона – приносил письма Василия и уносил в крепость письма Камиллы. Причем днем он работал, а ночью с письмами Ивашева отправлялся к Камилле, невзирая на снежные бури и морозы.
Наконец пришло разрешение на брак. Позже у них родилось четверо детей.
Но Ивашевы, пережившие и великую любовь, и великие несчастья, проявившие ценой невероятных усилий великую стойкость, не задержались на этом свете. Камилла умерла в 1839, Василий – в 1840-м, в день годины смерти жены. После смерти Ивашева работники так называемого третьего отделения были потрясены его письмами, написанными после смерти жены. Как рассказывает Герцен, эти письма «носили след какого-то безмерно грустного, святого лунатизма, мрачной поэзии; он, собственно, не жил после нее, а тихо, торжественно умирал».
В 1856 году Ивашевы были амнистированы, им возвратили и имя, и дворянство.
«Потомком» этой великой любви и был художник Сергей Ивашев-Мусатов.
