Окончание. Начало в №3, 4, 5 за 2010 год
…Я, конечно, выслал Рассказову фото картины. Но надо признаться, что во мне лично до сих пор живет убежденность в правдивости советских изданий. Касающихся, конечно, не идеологии, а искусства и науки. Если в книге, журнале, газете указано, что автор такой-то картины, скульптуры – имярек, хоть убейте, но я буду продолжать верить в его авторство. Поэтому я написал письмо еще одному ученику Мусатова — Олегу Кроткову, который разыскивал картины своего учителя:
«Уважаемый Олег! Похоже, у меня есть картина Ивашева-Мусатова, о которой Солженицын писал в романе «В круге первом». На эту тему у нас была переписка с одним из участников форума. Но попытка атрибутировать ее вызвала столько новых и неожиданных вопросов (вплоть до авторства), что, похоже, у моего адресата пропало всякое желание докопаться до истины. А ведь это, судя по всему, чуть ли не единственная работа Сергея Николаевича именно лагерного периода». Отправил письмо на имя Кроткова… А получил нагоняй от Рассказова:
«Как я помню, истина была нами установлена! Я уверен, что эта картина — картина Сергея Михайловича Ивашёва-Мусатова! И я не вижу здесь проблемы! Кроме этого, об этой истории с написанием «дипломированных» работ рассказывали мне близкие Сергея Михайловича! Авторство работы установлено. Вы хотите от этой работы отказаться?»
Итак, доверяя квалификации ученика мастера, я поставил для себя жирную точку в этой истории с атрибуцией картины. Но как всякий ненасытный исследователь, воспитанный на истине, что любопытство не может быть пороком, я теперь хотел знать, как могло получиться, что один художник приписал себе работу другого, и в ус не дует? В литературном творчестве это обычное дело. Взять хотя бы пример с романом Штильмарка «Наследник из Калькутты». Для современного читателя это авторство не вызывает сомнений. Но читатель 70-х годов, беря в руки этот роман, видел на обложке книги два имени: Р. Штильмарк и В. Василевский (бригадир-нарядчик зековской бригады одного из Красноярский лагерей). Наверное, дальше можно не объяснять, почему так вышло.
Может, и здесь тот же случай? Ивашёв-Мусатов в то время был бесправным зеком, таким же, как Штильмарк. Тот же Василевский одно время и вовсе хотел оставить на титуле этого романа только свою фамилию. Но ему отсоветовали его литературные консультанты. Сам-то он к литературе стоял не то что боком, а скорее задом.
А здесь плагиатор был художником. Что мог доказать Ивашёв-Мусатов в те годы? Так что же имел в виду Рассказов, когда писал «об этой истории с написанием «дипломированных», о которой «рассказывали мне близкие Сергея Михайловича!»?
И я задал вопрос еще раз: «Андрей, я продолжаю пребывать в состоянии неопределенности! Такого рода плагиат слишком уж коряво выглядит! Кто такой этот И. Сорокин? Со времени публикации этой работы в «Огоньке» прошло столько времени, но ни сам Сергей Михайлович, ни его друзья, ни исследователи его творчества ни словом не обмолвились. …Мне хотелось бы получить что-то вроде экспертного заключения об авторстве картины».
Рассказов ответил, но как-то уклончиво:
«Я убеждён в авторстве Ивашёва-Мусатова! А мнения экспертов Вы не узнаете! Таких нет, убеждён! Разве только химики определят, что на картине пыль из Марфина! …Сергей Михайлович любил повторять, что если его картины воруют, значит, он — настоящий художник! Это был человек, для которого не авторство было важно, а рождение картины!»
Я еще раз попытался вернуть своего эпистолярного визави к «свидетельствам очевидцев», но Рассказов мне не ответил. Может быть, пожалел своего коллегу по цеху И.С. Сорокина? А может, здесь есть какая-то другая тайна? Допустим, авторство установлено. Но как быть с «соавтором» картины?
Итак, передо мной стояла задача отыскать следы художника И.С. Сорокина и «задать» ему вопрос…
И я обратился сразу в несколько учреждений: Мемориальный музей А.С. Попова, Центральный музей связи им. А.С. Попова; Российскую Академию художеств и к искусствоведам. Выяснилось, что художник Сорокин как раз в тот период, когда картина физически появилась на свет, служил в Армии связистом и в это время был командирован в Московскую область, где, кстати, находилась та самая шарашка «Марфино», где сидели-работали Солженицын и Ивашёв-Мусатов. В это же время Сорокин заканчивал Ленинградский институт имени Репина Академии художеств. Самое интересное оказалось то, что Иван Семенович Сорокин известен как лирик-пейзажист, а не портретист, каким был, к примеру, Ивашёв. А как стало известно совсем недавно, Иван Сорокин – народный художник России, лауреат Государственной премии РСФСР им. Репина, член Академии художеств России. Работы художника хранятся в самых знаменитых музеях России и мира.
И еще, судя по выложенной в Интернете хронологии «Ленинградская школа живописи», Сорокин принимал участие в выставках с 1952 года как пейзажист. И еще. Как я уже говорил, по словам адмирала Макарова, «он (А.С. Попов) в Минном классе на заседании показывал опыты беспроволочного телеграфирования». Сюжет картины есть плод фантазии художника. На картине нет подлинных предметов и интерьер – не тот, в каком работал наш выдающийся ученый.
В советское время были выпущены две марки на тему демонстрации изобретения Попова. И обе с использованием копий живописных работ.
Ю. Балтин в статье «Из истории радио» в главе «Не очень художественный вымысел» пишет: «В 1989 году к 130-летию со дня рождения А.С. Попова в СССР была выпущена почтовая марка с репродукцией картины Н.А. Сысоева «Демонстрация первого радиоприемника, 1895 г.». К сожалению, никакого отношения к действительности (да пожалуй, и к искусству) картина Сысоева не имеет. Седобородый адмирал (надо полагать, что подразумевался С.О. Макаров) никак не мог вслушиваться в телефон, подключенный к «грозоотметчику» Попова, как это изобразил художник. В этом не было никакой надобности – на электромагнитные колебания первый радиоприемник отзывался громким звонком. Способ радиоприема с использованием телефонной трубки стал применяться Поповым только с 1899 г., и весь приемник тогда состоял лишь из трех последовательно соединенных компонентов – когерера, небольшой батареи и самой телефонной трубки. Характерно, что на более старой советской почтовой марке (без указания года выпуска, но похоже, 1949 года) с надписью «А.С. Попов демонстрирует адмиралу Макарову первую в мире радиоустановку» воспроизведена более правдоподобная картина И.С. Сорокина ( к тому же и художественно более выразительная): здесь на столе перед Поповым и Макаровым стоит точно та же аппаратура, но никаких телефонных трубок нет».
Некоторые оппоненты оспаривали авторство Ивашева на том основании, что он не мог воспроизвести обстановку или радио-элементы и аппаратуру. Или говорили о том, что Ивашев написал другую картину. Но дело в том, что Ивашёв-Мусатов сидел на шарашке, которая как раз специализировалась на производстве спецрадиотехники: подслушивающих устройств и пр.
«Картина Сорокина «А.С. Попов демонстрирует адмиралу Макарову первую в мире радиоустановку», как стало известно теперь, получила высшую оценку в стенах Академии и хранится теперь там. Позже она была удостоена еще и Государственной премии.
Что касается переговоров с музеями и Академией художеств. Поначалу руководители этих уважаемых заведений выказали искреннее желание докопаться до истины. Оказалось, что художник Сорокин за свою жизнь сделал десятки копий легендарной теперь уже картины. Эти копии хранятся в музеях по всему бывшему СССР. Это была неплохая подработка или, как теперь говорят, шабашка для художника.
В РАХ мне также пообещали содействие, тем более, что там хранится личное дело художника Сорокина И.С. Но попросили выслать материалы, имеющиеся в моем распоряжении.
Я свое обещание сдержал: фотокопию картины, хранящейся в частном музее, и все необходимые материалы, доказывающие авторство С.Н. Мусатова, выслал в четыре адреса. Но не получил ни одного ответного письма.
Почему? Может, потому что я по своей наивности выдал желаемое за действительное? Или же уважаемые учреждения берегут честь мундира?
Разве восстановить справедливость по отношению к дважды несправедливо наказанному художнику не важнее любой чести мундира?
Один из участников интернет-форума, на котором обсуждалась судьба картины Ивашёва-Мусатова, посчитал, что тема эта исчерпана. А мне почему-то кажется, главные открытия еще впереди.
