Когда подъезжаешь к городу Веймар, расположенному в Тюрингии в Германии, то видишь высокую гору, покрытую буковым лесом. Гора называется Эттерсберг. Услышишь ее название – и тут же забудешь. А вот буковый лес по-немецки звучит так: Бухенвальд. Это название звучит набатом памяти о миллионах узниках, чья жизнь оборвалась в страшном фашистском лагере, который находился всего в 3,5 км от Веймара.
Осенью 1957 года я прибыл в Веймар к месту службы. Вот тогда и узнал, что здесь жили и творили Гете и Шиллер. Что здесь была принята конституция, по которой Германия жила до 1933 года, до прихода к власти фашистского руководства. Что сюда после 1933 года часто приезжал Гитлер, потому что здесь жила его мать.
По личному указанию Гитлера в Веймаре строилось большое здание. Мы ходили смотреть это здание. Оно представляло собой огромный прямоугольник длиной около 100 метров и высотой порядка 40 метров. Там фашисты собирались судить cоветское правительство после победы над Советским Союзом.
Это недостроенное здание осталось своеобразным памятником фашизму с его бредовыми идеями. Но в Бухенвальде эти бредовые идеи были осуществлены сполна.
Мне часто приходилось беседовать с жителями Веймара: знали они о том, что рядом с их городом существовал лагерь смерти? Они отвечали: «Мы ничего не знали!». Неужели они действительно не знали, что сюда, начиная с открытия лагеря в 1937 году, каждый день прибывали партии заключенных со всей Европы? Неужели не знали, что в общей сложности через концлагерь прошли около четверти миллиона узников из всех европейских стран. Число жертв составляет около 56000 человек и среди них – выдающийся немецкий коммунист-патриот Эрнст Тельман?
А вот экскурсовод, который рассказывал мне и солдатам, которых я приводил на экскурсию в бывшей концлагерь Бухенвальд из расположенной в 2,5 км от него воинской части, хорошо знал, что происходило на этой фабрике смерти. Он, немецкий антифашист, провел в Бухенвальде около семи лет и чудом остался жив.
Я воспроизвожу его рассказ…
На въездных воротах в концлагерь Бухенвальд было написано: «Каждому своё». Оказавшись внутри, люди ощутимо осознавали смысл надписи. Прибывших в концлагерь заключенных раздевали догола и осматривали. Кольца и дорогие цепочки тут же отнимали. Осматривали зубы и, обнаружив коронки из драгоценных металлов, вырывали их плоскогубцами. Если на теле заключенного была татуировка, его определяли в отдельную группу, которую помещали в специальный барак. Таких заключенных плохо кормили даже по лагерным нормам. Это делалось для того, чтобы человеческая кожа становилась толще и крепче. Оказывается, такое происходит у человека, когда его редко и плохо кормят. После нескольких дней такого содержания заключенных убивали и снимали с них кожу с помощью специальных инструментов. Я видел набор этих инструментов в музее Бухенвальда. Жуткое зрелище! На глазах появляются слезы, когда смотришь на абажуры из татуированной кожи и напольные маты, связанные из длинных женских волос.
Советских военнопленных встречали по-особому. Для этой цели из Парижа был «выписан» белогвардейский генерал, который проводил беседу с каждой группой вновь прибывших. Он обычно говорил:
– Ребята! Ничего не бойтесь! Вас помоют в бане, накормят и определят на работу.
И на самом деле, по прибытию в концлагерь советских военнопленных вели в баню. После помывки их осматривали врачи. Последней процедурой был замер роста. Это действительно была последняя для заключенного процедура. Он становился на площадку, сверху ему на голову опускалась планка, и тут же из-за стенки в затылок заключенного производился выстрел. Площадка медленно опускалась в подвальное помещение, и труп падал в стоящую там вагонетку. В подвале на рельсах стояли несколько вагонеток вместимостью сорок трупов каждая. Загруженные трупами вагонетки по узкоколейке следовали в крематорий, где были установлены четыре печи. В печах сжигался мазут, и температура доходила до 800–1000 градусов. Вагонетки с помощью подъемника поднимались вверх и опрокидывались. Обратившиеся в пепел тела использовались для удобрения полей.
Вот так, с чисто немецкой педантичностью, гитлеровцы детально продумывали не только, как убить человека, но и как его использовать после убийства!
Исключительной жестокостью и бесприн-ципностью отличались начальник концлагеря Карл Кох и его жена Эльза Кох. Причем, жена в жестокости ничуть не уступала своему мужу.
Эльза Кох отличалась утонченным садизмом. Об этом свидетельствовал особый экспонат в концлагере-музее – это заспиртованное человеческое сердце в стеклянном сосуде.
История этого экспоната такова…
В конце 1944 года в концлагерь Бухенвальд прибыла очередная партия советских военнопленных. Эльза Кох лично осмотрела вновь прибывших узников. Ей приглянулся молодой советский летчик-истребитель, и она решила приблизить его к себе. Но летчик отверг любовные притязания. И тогда Эльза Кох приказала расстрелять офицера, извлечь из его груди сердце, заспиртовать и выставить на всеобщее обозрение.
Несмотря на жестокие условия содержания, тотальную слежку и показательные казни, среди заключенных был жив дух сопротивления. Когда американские войска заняли Веймар, в результате вооруженного восстания концлагерь был освобожден заключенными, которые разоружили охрану и не позволили гитлеровцам скрыть следы преступлений. 11 апреля американцы вошли на территорию уже освобожденного Бухенвальда – этот день был принят ООН как дата, когда планета отмечает Международный день освобождения узников фашистских концлагерей.
После объединения Германии я встретил офицера, который служил в Веймаре до последнего момента, то есть до вывода наших войск из ГДР. Он рассказал, что перед выводом наших войск из музея Бухенвальда исчезли многие экспонаты, которые свидетельствовали о жестокости фашистов. Очевидно, новым властям объединенной Германии не приглянулась детальная экспозиция о мрачном периоде в истории страны.
Но сохранились ворота с надписью «Каждому своё». И на горе Эттерсберг по-прежнему возвышается 30-метровый колокол – бухенвальдский набат, который был создан как символ, напоминающий людям о зверствах гитлеровского фашизма, создавшего бесчеловечную фабрику смерти.
