3 сентября на доме № 47-49 по Волжской набережной будет установлена памятная доска в честь русского художника Бориса Дмитриевича Григорьева. Чтобы понять, живописца какого масштаба мы чествуем, скажем, во-первых, что на церемонию открытия доски приглашены атташе по культуре посольств Франции и Швеции; во-вторых – география «григорьевского» творческого наследия включает весь мир; и чтобы перечислить все страны, где живут специалисты «по Григорьеву», нам пришлось бы вместо статьи составлять перечень географических названий.
РЫБИНЦАМ ОТ БЛАГОДАРНОГО БОРИСА ГРИГОРЬЕВА
{image0} Тема вещественного, мемориального воплощения образа художника в нашем городе вызревала исподволь, медленно и методично. О Григорьеве знали, его любили как художника безотносительно к тому, где он родился, где жил и учился; знали в среде образованной и вольнолюбивой. В одной такой семье Олега и Евгении Вильчинских мне как-то показали открытку с репродукцией живописного портрета В. Мейерхольда работы Бориса Григорьева. Открытка хранилась в доме с такой же любовью, как другие подлинные вещи. О нем говорили постоянно как о близком, дорогом человеке.
Другая семья – Ольга и Борис Крейны — не просто были очарованы Григорьевым. Они, зная его «рыбинское» прошлое, вознамерились сделать этот факт достоянием общественности. Причем зачинщиком была именно Ольга Крейн. И в 2003 году в городской газете «Городок провинциальный» появилась статья Бориса о художнике «Я первый мастер на свете…». В этой искусствоведческой статье есть такая строчка: «Всегда хранивший в душе память о своей стране и родном городе Борис Дмитриевич писал: «Я всю юность мою провел в Ярославской губернии».
К теме григорьевского творческого наследия приложил руку и городской музей-заповедник. В IV международных Григорьевских чтениях в декабре 2006 года принял участие сотрудник музея Александр Козлов. Его доклад – о Рыбинском периоде жизни художника – вошел в сборник, выпущенный по итогам работы конференции. Один из сведущих наших краеведов поведал мне, что в городском музее видел картину Бориса Григорьева. По другим сведениям – рисунок Григорьева хранится в областном художественном музее.
В частной коллекции художника Алексея Орлеанского отыскался негатив с видом Волжско-Камского банка, где в конце XIX — начале XX вв. жила семья управляющего банком Дмитрия Григорьева. И сегодня мы знаем, как выглядело это здание на Волжской набережной в начале XX века.
Бережно выношенная «на руках», согреваемая теплым дыханием многих рыбинцев тема увековечения памяти уникального русского художника получит свое завершение 3 сентября. Но тема рыбинского периода жизни и творчества художника продолжится. И может так случиться, что уже в ноябре сего года рыбинцы получат возможность познакомиться с рыбинскими работами Бориса Дмитриевича.
РАСЕЯ
В 1917 году вышел в свет григорьевский цикл «Расея». Критики увидели в «Расее» «звериность» и одновременно «монументальность» (П. Щеголев), «детскость» и «почти всеобъемлющую искренность» (А. Бенуа), «идилличность» (правда, все же на вулкане) (А. Левинсон), лишь один из ликов России — «корявый, убогий и печальный».
Если бы Борис Григорьев вдруг восстал и посетил наш город, он с удивлением бы обнаружил, что современного обывателя он интересует не столько как художник, сколько как завсегдатай светских тусовок и как бизнес-проект.
Сотрудник одного уважаемого учреждения, просвещенный в этом вопросе благодаря и моим усилиям, но более почерпнувший сведения из источников в Интернете, при слове «Григорьев», расплылся в ехидной улыбке: «Григорьев! Знаем! Двоечник и пьяница по жизни!». Представляю себе, как глава семьи просвещает своих отпрысков: «Жил у нас в городе один двоечник и пьяница. Недавно вот ему памятную доску установили».
В XIX веке обыватель также интересовался «постельным бельем знаменитостей». Но чтобы написать: «И Пушкин стал нам скучен, и Пушкин надоел», — надо было хотя бы прочитать его стихи. Современный папарацци подкараулит талантливую личность на неловком шаге, неудачной фразе или поступке и скажет, как вандал, ворвавшийся в дом и шерстивший архив только что умершего Байрона: «Посмотрите – он такой же подлый, как и мы!». {image1}
Римма Никандровна Антипова, одна из первых открывшая тему Григорьева для российского, да и мирового любителя настоящего искусства, когда я ей рассказал о том всплеске интереса к Григорьеву в нашем городе, можно даже сказать – буме, предстоящем открытии памятной доски в его честь, воскликнула: «Наконец-то! Давно пора!». Для нее было важно, чтобы этот художник занял подобающее место в самосознании рыбинцев, ибо именно в Рыбинске юный Григорьев стал тем, кем он известен на весь мир.
Бум — он и есть бум. На фасаде городского бассейна появились гигантские репродукции григорьевских работ. Чтобы было понятно: «Красота – страшная сила!». На дебаркадере можно купить Григорьева на развес — в зависимости от коммунальных условий и вкусов: в миниатюре – за тысячу рублей, полноразмерного и чрезмерного — по соответствующей цене.
…ЖАР УГОРЕВШЕЙ РУССКОЙ ДАЛИ
В заключение привожу отрывок из очерка Риммы Антиповой, Псковский государственный историко-архитектурный и художественный музей-заповедник.
«Архивные документы подтверждают, что в мае 1898 г. бухгалтер Д. Григорьев вступил в должность управляющего Рыбинским отделением Волжско-Камского коммерческого банка и перебрался с семьей на местожительство в Рыбинск. В двухэтажном каменном особняке, что близ пристани, и поселилась семья Григорьевых (ныне: Волжская набережная, 47/49), заняв двенадцать комнат второго этажа, с окнами, выходящими на широкие волжские дали. В распоряжении пяти детей Григорьевых были весельная шлюпка «Чайка», пара лошадей на конюшне, голубятня и огромная библиотека, насчитывавшая двадцать тысяч томов на четырех языках (художественная литература, книги по истории и географии, критике и философии). В доме были всевозможные музыкальные инструменты от рояля до гитары. Каждый из членов семьи играл на одном или нескольких из них.
Семья абонировала ложу в оперном театре. Знакомство с театром, музыкой начиналось с детства, для чего предпринимались поездки в Москву и Петербург. «Взрастившая меня среда, — пишет младший брат художника, — была миром книг и мелодий… Жизнь в нашем доме била ключом. Гости бывали ежедневно. Устраивались общие вечеринки и прогулки. На половине братьев была постоянная сцена. Дмитрий [старший брат — Р.А.] сам сочинял патетические пьески с «роковыми» страстями и револьверными выстрелами». Комнаты были обставлены хорошей мебелью и украшены фарфоровыми вазами, статуэтками и живописными панно. В доме жила няня, сохранившая суеверия и предания старого деревенского быта, вынянчившая всех детей и после 20-летней службы умершая на руках матери Б. Григорьева.
Свобода, раскованность, насыщенность каждодневной жизни с её веселыми и горестными сюжетами, волжские дали и пароходы за окном, увлеченность всеми искусствами сделали дом на Волжской набережной, сам Рыбинск и Волгу душевной и духовной родиной художника. «Я всю юность мою провел в Ярославской губернии и Волгу знаю», — вспоминал он впоследствии.
Мальчиков Григорьевых ждала наследственная карьера: с 1899 г. Борис, как и двое его братьев, проходит обучение в Московской практической академии коммерческих наук, однако уже из 3 класса в 1902 г. выходит, как следует из документов, с намерением поступить в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Григорьев выдерживает «труднейший экзамен», но мать заставляет покинуть учебное заведение из-за длинноволосых мужиковатых художников общества, как вспоминает он в письме Н.А. Членеву. Намерение осуществлено не было. Летом 1903 г. он много путешествует по Волге и Шексне и затем подает прошение и становится учеником Строгановского художественно-промышленного училища на Рождественке (ныне Московский архитектурный институт). С этих пор его жизнь всецело посвящена занятиям искусством.
В архиве Пуниных в РГАЛИ хранится более тридцати рисунков, сделанных в эти годы, среди них учебные натюрморты, интерьеры, жанровые сцены, пейзажи, выполненные обычно карандашом, реже акварелью. Баржи и пароходы, пристани и дома, лодки, село с церковью, волжский вид с облаками над далеким берегом, сидящие мужики и бабы, рыбинский парикмахер «под бахусом» — тонкая прерывистая линия по-передвижнически подробно штудирует натуру. Среди ранних рисунков, обычно подписанных одной или двумя буквами, встречаются и портретные наброски, в которых молодой художник стремится акцентировать сходство с натурой. Среди них в рисунке с надписью «Маман в элегическом настроении» художником метко запечатлены характерные черты внешности Клары Ивановны — небольшой рост, полноватость, остро очерченный профиль.
Занятия, как видно по личному делу художника, идут достаточно успешно, уже в 1904 г. он удостаивается награды за работу акварелью. Летние каникулы 1905 года проходили в Рыбинске. Художники [Григорьев с двумя товарищами: Умновым и Випертом — Р.А.], нагрузившись мольбертами, складными стульями и ящиками с красками, уходили втроем за город на весь день писать пейзажи и сценки волжского быта…
Катание на шлюпках, купание, рыбная ловля, собирание ягод и грибов, игра в прятки в высокой траве, декламирование стихов. Борис и сам писал стихи, печатавшиеся в столичных журналах, — вот чем развлекалась наша молодежь».
