Письмо третье (окончание)
(потомка рыбинских купцов А.С. Рябинина)
«Федя скончался от болезни сердца и был похоронен в Лондоне, где стоят могилы Степана Федоровича и Федора Степановича Рябининых рядом. Юрий остался в Лондоне работать в бывшей папиной компании, у которой дела шли все хуже и хуже, так что от вложенного капитала не осталось ничего.
Милице было 20 лет и она пошла работать в парфюмерном магазине, а я, 16-ти лет, пошел на фабрику. Другого выхода не было, так как я говорил по французски очень плохо. Работа была тяжелая, часы длинные (60 часов в неделю), плата очень маленькая, но другого выхода не было. Для того, что-бы прокормится, и я, и Милица отдавали все наши жалованья дяде Ване, но и тогда хватало только на самую простую пищу, спагетти с оливковым маслом и немного сыра – все будни одно и тоже. В конце концов, система 16-ти летнего, все еще растущего мальчика не выдержала и я чуть не умер от сильного гастрита. Скучно без друзей и какого-бы то ни было развлечения.
Из Америки Роман писал, что он тоже работает на фабрике, но не так трудно, и, что, если будет возможность получить визу на впуск в США, то он может попросить хозяина поручатся за него и занять деньги на проезд. Прошел год. Получили визу. Мы едем в Америку!!!
Как только мы нашли дом, мне нашли работу быть помощником в мастерской, работать с листовым железом. Здесь работали только 50 часов в неделю и мне казалось, что это вечные каникулы. Да и заработок был гораздо лучше, так-что скоро я мог купить себе кожаные ботинки, а не сандальи, сделанные из матерьяла. Чувствовал себя богатым!
Так началась наша жизнь в Америке.
3 года жили в маленьком городке на севере, где не было ни одного русского человека. Захотелось поехать туда, где русские барышни, где православная церковь – в особенности для мамы, где более космополитная атмосфера.
У нас был старый Форд – автомобиль. Купили повозку, которую причалили к нему, загрузили все наши вещи и поехали. В те времена дороги были плохие, автомобиль самым быстрым ходом шел 35 миль в час. 6 человек в автомобиле и коляска, которую надо было разгружать каждый вечер, что-бы поставить кровать для мамы и Магдалины и Сережи!!! А мальчики спали на брезенте на земле.
Для того, что-бы готовить какую-нибудь еду, приходилось зажигать палюшку, а днем мы захватывали хлеб и что-нибудь на бутерброды (сандвичи). Но, будучи молодыми и здоровыми, часа в четыре вечера начинался разговор о еде, воспоминания блюд приготовленных нашей доброй кухаркой Евлампеюшкой и вообще о вещах, о которых может мечтать голодная молодежь.
Шины в те времена были очень плохие, а дороги не мощеные и полные гвоздей и т.д., так что очень часто (в один незабываемый день – 17) приходилосб чинить камеру и снова надувать. Но у нас с практикой выработалась система: один берется за домкрат, второй уже начинает снимать шину, третий готов с кусочком наклеить на дырку и скоро накачивать воздух помпой.
И вот, после 3 недель такого путешествия, в конце концов, спустились с гор. Со всем нашим грузом и шестью человеками в Фордике, спускаясь с гор, все тормоза износились до такой степени, что остановить машину можно было только соскочивши на землю и подложив бревно.
Нашли кабинку, которую арендовали на неделю и на следующий день все три молодчика побежали искать работу, так как наши фонды были исчерпаны. Это было в октябре 1926-го года. Так пробежал 26-ой и 27-ой годы. Жить в самом Сан-Франциско, где плохой климат, нам надоело и мы решили поехать в близлежащую волость, где, не смотря на то, что это всего в 20 милях от Сан-Франциско, летом очень часто бывает теплее, чем в городе. Удалось купить домик, конечно в рассрочку, и поселились там.
Я нашел работу как коми-вояжер, то есть представитель одной компании и уехал на автомобиле объезжать штаты Аризону, Нью- Мехико и Техас. Это громадное пространство, так что домой приезжал раз в 6 месяцев.
Все мы работали и все было спокойно до большого краха в 1929-ом году. В 30-ом году компания, у которой я роботал, обанкротилась и я остался без работы. Была такая депрессия, что найти работу было невозможно.
Случайно один наш знакомый приехал из города в 26 милях от нас и сказал, что там есть мясник, у которого своя бойня и что, благодаря этому, продает мясо по очень низовой цене, и хорошо торгует, а занимает только половину помещения и что народ к нему идет, и хорошо бы занять вторую половину и открыть там лавку съестных припасов.
У меня было маленькое сбережение и я решил так и сделать. Начал торговать, но первые два года было неимоверно трудно, так как ни у кого не было денег. Но так или иначе выдержал и торговал так 31 лет, с каждым годом увеличивая магазин, и в конце концов был большой супермаркет. Видимо, купеческая кровинка помогла.
В 32-ом году умер мой старший брат Юрий от туберкулеза, а год спустя скончался младший брат, 15-ти лет, Сережа, в автомобильной аварии. У старшей сестры Милицы было двое детей, девочка и мальчик, и трое внучек, У Романа (скончался в 1976-ом году) была одна дочь. У Магдалины две дочери и сын и 7 внучат. А у меня 3 дочери, один сын Степан и 6 внучат.
Климат здесь, в Сан-Ансельмо, незаменимый. Зима не очень холодная. Дождь идет только с ноября до апреля, а потом не капает до ноября. Солнышко светит больше 300 дней в год. Рай земной.
Нам повезло. Моя жена русская, Наталья Ивановна Иванова, из города Ташкента, где ее родители имели промысловое предприятие «Товарищество Бр. Ивановых» с пивоваренным заводом, винокуренным и многими другими предприятиями – все осталось там». (Орфография и пунктуация автора сохранены)
Это было последнее письмо из Калифорнии. В 1993 году потомок рыбинского купца Андрей Степанович Рябинин, он же Эндрю Райберн, скончался в возрасте 86 лет.
