Как-то уж нас приучили, что понятие «массовые репрессии» связаны с 37-м годом. На самом деле эти репрессивные волны накрывали страну несколько раз. Жертвой чуть ли не первой демонстрации силы новыми хозяевами жизни стала семья знаменитого на весь мир театрального режиссера театра на Таганке Юрия Любимова.
Он нам близок тем, что, во-первых, сам родился в Ярославле, как сам говорит: «все-таки я успел проскочить – за несколько дней до революции» -30 сентября 1917 г. (круглая дата придется на следующий 2012 год); во-вторых, мама, Анна Александровна, родилась в Рыбинске, Ее отец – наполовину русский, наполовину цыган, но только оседлый. Любил лошадей. на выезд держал пару рысаков, хотя не был богат. Анна Александровна выучилась на учительницу и преподавала в Рыбинске в школе.
Второй дед – из деревни Абрамово Ярославской губернии. Хотя и бывший крепостной, но образованный, верующий, служил церковным старостой. Имел дом в два этажа с крышей, обитой железом. Одним словом, кулак. Когда Юрию исполнилось 5 лет, семья переехала в Москву на Плющиху.
Деда, конечно, раскулачили, когда ему было 86 лет. Нагрянули комбедовцы. Но по дедовскому понятию – бандиты. С коромыслом в руках он пробовал отстоять свое. Скрутили, выкинули на снег. Соседи дали денег на дорогу в Москву. Юрий потом его встречал на Ярославском вокзале.
А в 1926 году, в самый разгар НЭПа, взяли отца. Когда маленькому сыну сообщили об аресте, он потерял сознание. Мама привела сынишку в чувство и сказала, как взрослому: «Встань ! Мальчик не может так себя вести!». В семье думали, что арестом отца все и ограничится. Но пружина репрессий раскручивалась, не останавливаясь. Потом взяли тетю, взяли и мать. В семье остались одни дети: Юра, брат и сестра.
Маму отправили на ее родину – в Рыбинск. Определили в тюрьму, скорее всего, речь идет о Софийском женском монастыре под Рыбинском, который в эти годы был превращен в тюрьму. Позже, в 1946 году, сюда же доставят Александра Солженицына перед отправкой на шарашку.
9-летний Юрий Любимов повез маме передачу в Рыбинск. Перед этим на детском семейном совете решали: кто поедет. Юрий сказал старшему брату: «Тебе нельзя, они тебя могут взять».
В котомке сало, сухари, кусок сахару. Ехал через Ярославль и в Рыбинск добрался уже затемно. Тюремные ворота были закрыты. С отчаяния он принялся колотить в них ногой. Потом начал швырять куда придется булыжники. Появился обозленный часовой с винтовкой в руках. «Чего надо ? Тюрьма закрыта. Приходи утром». Внук кулака и родителей-врагов народа не отступал. Наконец, его пропустили внутрь. Начальник караула, такой же злой, обозвал его «щенком», но разрешил встречу с мамой. Мать ударилась в слезы, но тут уже сын, быстро набиравшийся опыта, сказал ей: «Не плачь при этих…».
Маму отпустили быстро, через несколько недель. Только потому что она обещала выдать новой власти все то, что было припасено дедом и отцом «на черный день». Ее сопроводил конвой, забрал драгоценности и на всякий случай вскрыл паркет, вдруг еще что-то осталось.
Когда вернулся из тюрьмы отец, худой, изможденный, ходил, держась за стенку. Спросил: «Все отдала, что тебе дарил?». «Петя, а как по-другому ?». «Дура! » — обреченно бросил глава семьи.
А еще Запомнилось Юре, что отец очень любил красивые вещи.
» Входил в комнату и говорил маме:
— Анна, парадно! Сними все чехлы с гостиной. Зажигай люстры. Поставь красивый сервиз кузнецовский.
Мама в испуге говорила:
— Кто-то придет? Ты не предупредил, Петр!
— Никто не придет, мы будем сами…
Он очень любил это. Я всегда поражался и спрашивал:
— Папа, зачем так?
Он говорил:
— Ах, ты ничего не понимаешь. Это же красиво. Жизнь одна. Надо уметь жить».
