С Рыбинским краем, помимо графа Дмитриева-Мамонова, связаны имена многих генералов и офицеров, героев и участников Отечественной войны 1812 года и заграничных походов русской армии 1813-1814 годов, кавалеров различных российских и иностранных орденов. Среди них начальник Тульского ополчения генерал-лейтенант князь Дмитрий Михайлович Волконский, один из командиров Ярославского ополчения генерал-майор Яков Иванович Лихачев, командир 1-го конно-казачьего полка Ярославского ополчения М.П. Селифонтов и многие другие.
В селе Андреевском Мологского уезда находилось имение родителей известного героя Отечественной войны 1812 года, одного из ближайших соратников Кутузова и Багратиона, генерала от инфантерии графа Петра Петровича Коновницына. В 1812 году он командовал дивизией, арьергардом главной армии, был дежурным генералом штаба Кутузова. Впоследствии командовал гренадерским корпусом, был военным министром, членом Госсовета.
Часть имения отошла к родственнику Коновницына — генералу Александру Дмитриевичу Балашову. Александр Балашов — личность в российской истории не менее известная. Министр полиции и также член Госсовета, один из фаворитов Александра I, после вторжения французов в Россию он был послан царем для переговоров с Наполеоном. Их встреча подробно описана в романе Толстого.
Известно, что Петр Коновницын приезжал в Андреевское. Где, видимо, и встречался с Балашовым. Здесь же, в Андреевском, находилось и имение начальника Тульского ополчения генерал-лейтенанта Дмитрия Михайловича Волконского, женатого на дочери графа Алексея Ивановича Мусина-Пушкина — Наталье Алексеевне Мусиной-Пушкиной.
Из героев 1812 года, оставивших след в истории Рыбинска, наиболее известной фигурой является генерал-майор Иван Михайлович Деев. Штабс-ротмистр Александрийского гусарского и штабс-капитан лейб-гвардии драгунского полков, участник боев у реки Березины и Лейпцигского сражения, в 1830-40-х годах он занимал должность рыбинского полицмейстера и прославился тем, что «совсем не брал взяток». Чин генерала он получил уже при Николае I, видимо, за эти заслуги.
Генерал-майор Деев был похоронен на кладбище Георгиевской церкви в Рыбинске. Еще до революции, в ходе расширения нового храма, могила генерала оказалась под ее фундаментом, а на самой церкви появилась памятная доска в его честь. В последние годы существования СССР она таинственным образом исчезла.
Помещиком Рыбинского уезда был командир 1-го конно-казачьего полка Ярославского ополчения генерал-майор Михаил .Петрович Селифонтов. В июне 1814 года по окончании войны во Франции он обратился к начальству с ходатайством о переводе полка на положение регулярного и содержания его за счет губернии, чтобы молодые люди могли поступать в военную службу «не отделяясь далеко от домов своих», чего не могли «за отдалением полков». Но эта милиционная инициатива не была осуществлена. Очевидно, она могла создать прецедент и для сохранения других ополченских полков на положении регулярных с выдачей помещикам рекрутских квитанций за оставленных в них крестьян, что не только осложнило бы комплектование армии, но и расходилось с обещаниями правительства о роспуске всех ополченцев по домам. Как компромисс, офицерам Ярославского конно-казачьего полка «за отличную службу» был оставлен общий казачий мундир. За инициатором этой затеи генералом Селифонтовым, а именно ему, судя по документам, принадлежало 45 «душ» крестьян в деревне Котовка Рыбинского уезда, стояли, очевидно, настроения ярославского дворянства, желавшего частично избавиться от рекрутских наборов.
Боевой путь Ярославского ополчения хорошо известен. Только в преследовании французов на территории России оно не участвовало, так как 26 ноября по новому стилю еще находилось в Угличе, тогда как французы были уже в районе Смоленска. Два пеших полка впоследствии остались на гарнизонной службе в Литве, а два других в составе сводного корпуса генерала от кавалерии герцога Александра Виртембергского участвовали в осаде Данцига (современный Гданьск). 1-й конно-казачий полк Ярославского ополчения участвовал в осаде крепости Ландау на франко-немецкой границе.
Среди ярославских ополченцев было и немало рыбинских дворян, участников заграничных походов 1813-1814 годов, кавалеров различных орденов. В их числе подполковник Платон Иванович Небольсин, поручик Василий Григорьевич Головин, гвардии прапорщик Степан Васильевич Опочинин, братья Иван, Николай и Дмитрий Кожины и многие другие. В Ярославское ополчение первоначально был записан и средний сын историографа и библиофила мологского помещика графа А.И. Мусина-Пушкина — Александр. Отец возлагал на него большие надежды как на своего преемника в деле собирания российских древностей. Но им не суждено было сбыться. В марте 1813 майор Александр Мусин-Пушкин был смертельно ранен в бою под Люнебургом при артиллерийской поддержке атаки Альтенкирхенских ворот.
Всего за службу в Ярославском ополчении было представлено к наградам 98 офицеров, но начальник Ярославского ополчения генерал-майор Яков Дедюлин, награжденный орденом Св. Анны II степени, остался недоволен. В рапорте начальнику Главного штаба действующих армий П.М. Волконскому он просил о присвоении «дополнительной награды, сообразной чину и посту», на который был поставлен. Просить за себя по понятиям тогдашнего, да и нынешнего времени было нескромно. Не побрезговал этим и старший сын графа Ивана Алексеевича Мусина-Пушкина — генерал-майор {image0}Иван Мусин-Пушкин, сделавший, несмотря на легкомыслие, которым отличался по мнению матери, неплохую военную карьеру. Известно, что, получив чин генерал-майора, граф Иван долгое время перед двумя императорами пытался оспорить срок, по которому ему полагалось старшинство в чине. С ноября 1830 года помимо своих мологских владений он стал владельцем 101 «души» в 5 деревнях Рыбинского уезда. Имеется портрет графа в Рыбинском музее-заповеднике. Правда, в штатском костюме. Видимо, из-за обиды за свои недооцененные ратные труды. Уже после войны с Наполеоном граф Иван купил дом в Рыбинске, но где находился и сохранился ли этот дом — неизвестно.
Интересны фамильные связи участников Ярославского ополчения 1812 года братьев Кожиных, чье родовое имение находилось в селе Тихвино-Никольском Рыбинского уезда. В генералы они не вышли, но история их рода, как оказывается, переплетается с довольно известными персонажами российской истории. Их дед Николай Иванович Тишинин некогда принимал в своем имении императрицу Екатерину II во время ее путешествия по Волге. Дочь Николая Ивановича вышла замуж за Александра Осиповича Кожина. В фонде Кожиных в Рыбинском архиве имеется любопытный фолиант, представляющий собой рукопись известного публициста второй половины XVIII столетия Федора Ивановича Дмитриева-Мамонова. Выходец из рода смоленских князей Дмитриевых-Мамоновых, он являлся дальним родственником известного героя войны 1812 года графа Матвея Александровича Дмитриева-Мамонова. И обладал не меньшими странностями, чем Матвей Александрович. Более того, как и Матвей Дмитриев-Мамонов, слыл сумасшедшим. Сочинение Федора Мамонова, сохранившееся в архиве Кожиных, представляет собой рассуждения на богословские темы с дарственной надписью автора, где он отрекомендовал себя как «мага» и «каббалиста». Видимо, Федор Дмитриев-Мамонов находился в каких-то дружеских отношениях с семейством Тишининых-Кожиных. И, возможно, книга была подарена самому Тишинину или Кожину, отцу упомянутых братьев.
В особом ряду стоит биография ярославского помещика, генерала от инфантерии Ивана Васильевича Сабанеева. Небольшое имение принадлежало родственникам Сабанеева и в Рыбинском уезде. Будучи по происхождению ярославским дворянином, в местных пенатах он появлялся редко, а служил в основном на юге России. Осенью 1812 года в чине генерал-лейтенанта Иван Васильевич был начальником штаба армии адмирала Чичагова, который по плану русского командования должен был перерезать дорогу Наполеону в районе Березины. По свидетельству историков, Сабанеев настаивал на передислокации корпуса в район Студянки, где Наполеон и готовил переправу своих главных сил. Но Чичагов, шедший с юга, предпочел остановиться близ Борисова, где французы провели всего лишь отвлекающий маневр. То, что Чичагов не последовал совету своего начальника штаба было, конечно, только одной из причин, по которой Наполеону удалось совершить переправу через Березину и спасти остатки своей армии. Но это не отменяет значения этого факта в биографии самого Сабанеева.
