Осенью 1812 года в Рыбинске среди раненых участников Бородинского сражения находились и пленные французы. Их участь была незавидной. Они лежали вповалку на соломе, в полуподвальном помещении госпиталя для раненых. Те, кому повезло больше, в том числе и излечившиеся, свободно разгуливали по городу. Второй «эшелон» французских пленных оказался в наших местах уже в октябре 1812 года. Они следовали в восточные губернии Империи, очевидно, по соображениям правительства, подальше от театра военных действий.
{image0} Всего с 15(3) по 31(19) октября 1812 года через Рыбинский уезд проследовало не менее трех партий пленных французов общей численностью 447 человек. 42 человека из последней партии были больны. Шестеро пленных при прохождении по территории Весьегонского, Мологского, Рыбинского и Романовского уездов на ночлегах умерли. Один из них — недалеко от Мологи, и один – в деревне Оленинское Рыбинского уезда. В квитанциях на умерших было написано о смерти «неизвестного по имени человека».
В пути французы часто оказывали неповиновение и проявляли буйство как в отношении местных жителей, так и конвойных. Речь в данном случае идет о предложении ярославского губернатора рыбинскому земскому суду от 22(10) сентября 1812 года «о сохранении порядка» в связи с прохождением военнопленных. Оттуда известно и о «буйстве французов» в этот период, скорее всего — конвоируемых дезертиров.
Люди и цифры
Всего в Ярославскую губернию вошло более девяти тысяч пленных «великой армии». В их числе 3 генерала, 8 штаб-офицеров, 88 обер-офицеров и 8949 нижних чинов. Из них умерли на территории губернии от болезней, голода и холода 5 обер-офицеров и 2204 нижних чина. Известно, что в Ярославле, близ церкви Ильи Пророка, существовал госпиталь для пленных французов. В Ярославль они попадали тремя путями. Из Московской губернии — через Переславль-Залесский и Ростов, из Тверской губернии — через Углич, и из Весьегонского уезда Тверской губернии — через Мологу и Рыбинск. По ведомости рыбинского уездного суда от 10 февраля 1813 года, из Мологского уезда в Рыбинск, очевидно, за весь период следования прибыли 1 штаб-офицер, 6 обер-офицеров и 1381 нижний чин.
Эти партии двигались из Новгорода. Скорее всего, это были пленные из корпусов генерала Сен-Сира и маршала Удино, посланных Наполеоном в район Полоцка для обеспечения своего левого фланга и создания угрозы Петербургу. В конце июля 1812 года состоялось знаменитое сражение под Клястицами, в котором корпус генерал-лейтенанта Витгенштейна, прикрывавший петербургское направление, нанес поражение корпусу Удино. А в августе-октябре 1812-го после неудачной попытки наступления под Полоцком был вынужден отступить и корпус Сен-Сира.
Многие пленные, следовавшие через Рыбинск, видимо, были участниками этих сражений. Но вряд ли среди них были одни французы. Корпус Сен-Сира считался «баварским», то есть состоял целиком из немцев. А в корпусе Удино, кроме французов, служили португальцы, немцы, голландцы, швейцарцы и поляки.
Прибывавшие в Ярославль пленные находились в плачевном состоянии. По выражению принца Голштинского, они были «босы, оборванны, одним словом, в рубищах, которые дают им более вид нищих, нежели пленных». Кроме того, пленные служили источником эпидемий для местного населения. По инициативе принца Ольденбургского ярославские власти вынуждены были уделить внимание их лечению и снабжению одеждой и продовольствием. «Состояние пленных взывает к себе человечество», как писал Александр I в рескриптах Кутузову и Витгенштейну, ссылаясь на полученные от принца Ольденбургского сведения.
«Господа панове»
Из Ярославля пленные убывали в Костромскую губернию и далее в восточные губернии России. В июне 1814-го, после окончания военных действий с Францией, пленные двигались в обратном направлении для возвращения на родину. Их путь пролегал из Костромской губернии через Ярославль, Углич, Тверскую и Псковскую губернии на Ригу. И в том же направлении — через Любим, Данилов, Романов, Рыбинск, Мышкин и далее на Бежецк Тверской губернии. 21 июля из Вологды вышла партия пленных, направлявшихся на Радзивиллов. Судя по пункту назначения, это были поляки. Они двигались через Ярославскую, Тверскую, Смоленскую губернии и далее на запад. Каким путем шли поляки, неизвестно. Но вполне вероятно, что по пошехонской дороге они попали в Рыбинск, а затем через Мологу убыли в пределы Тверской губернии.
В июле 1814 года еще одна партия пленных поляков в составе 14 обер-офицеров двигалась из Тобольска через Вятку на Кострому. Согласно документам она должна была проходить через Ярославль и дальше, через западные губернии России на Радзивиллов и Белосток. Но дальнейший маршрут движения этих пленных, к сожалению, неизвестен. Как и другой партии, в том же июле 1814-го двигавшейся из Вятской губернии в сторону Костромы и Ярославля. Известно только, что первая из этих партий точно побывала в Костроме. По иронии судьбы польские шляхтичи вновь оказались в ярославских и костромских лесах, но на этот раз уже в качестве пленных.
Гвардейцы вице-короля
В июне-августе 1814 года через Любим и Пошехонье из Вятки и Вологды в направлении на Ригу для возвращения на родину было этапировано более 800 военнопленных «великой армии», из них не менее 200 итальянцев. Известно, что в армии Наполеона итальянцы входили в состав Итальянской гвардии под командованием вице-короля Италии Евгения Богарне. Это было одно из самых боеспособных формирований французской армии. В Бородинском сражении Итальянская гвардия вместе с кирасирской дивизией Орнано прикрывала левый фланг боевых порядков французов, противостоявший армии Барклая-де-Толли. Именно итальянские гвардейцы стали объектом атаки в ходе известного совместного рейда конницы Уварова и Платова по французским тылам в разгар сражения. В боях под Малоярославцем корпус Богарне первым вошел в город, восемь раз переходивший из рук в руки. В бою под Вязьмой Итальянская гвардия вместе с польским корпусом Юзефа Понятовского приходит на помощь французскому арьергарду под командованием маршала Даву. И вот итальянские гвардейцы этапируются по лесистым бездорожьям ярославщины…
За что сражались все эти люди? Были насильно мобилизованы, искали наживы, военной карьеры, всерьез надеялись на победу своего императора? Достоверно, даже опираясь на довольно подробные французские мемуары о русском походе 1812 года, мы этого, пожалуй, уже никогда не узнаем.
Мсье Трике
Так звали одного из персонажей поэмы «Евгений Онегин», который олицетворял судьбу пленных французов в России. «Французик из Бордо», как иронически отозвался о таком Грибоедов. Как ни странно, для многих его соотечественников поход в Россию стал уникальным шансом изменить свой «социальный статус». Бывшие аптекари и садовники становились здесь гувернерами, учителями, врачами и даже администраторами частных пансионов. Но большинство, конечно, возвратилось на родину, особенно из числа тех, кому там было что терять.
С октября 1812 по август 1814 годов через Рыбинский, Мологский и Пошехонский уезды сначала на восток, а затем на запад проследовало более полутора тысяч военнопленных «великой армии», включая и легионеров Российско-германского легиона. Многие ли пленные были французами даже из числа «титульно французских партий», учитывая многонациональный состав наполеоновской армии, тоже неизвестно.
Конечно, начальники партий знали, кого они сопровождали. Но окончательная «сегрегация» пленных проходила, скорее, уже в Ярославле. Однако для солдат вряд ли это имело какое-то значение. Конвоируемых считали по головам. Диалекты, мундиры, часто разношерстные и малопонятные даже для конвойных офицеров, Ну, одно слово, басурмане…
