Они были молоды, когда прозвучало это страшное слово: война! Напуганные, голодные, они шли на фронт не за орденами и медалями, они шли защищать свои семьи и свою Родину. И они смогли. Теперь эти седые воины встречаются в одном знаменательном для них месте в знаменательный для них день. Это место – Вечный огонь, который горит в честь тех, кто погиб, и тех, кто смог вернуться домой. О чем думают они, идя по Аллее Славы, что чувствуют, глядя на пляшущие языки пламени и ощущая его тепло, поделился фронтовик, минометчик Василий Трофимов.
– Для меня, как и для многих других ветеранов, есть две даты, которые никогда не выйдут из памяти. Это начало и конец войны. Я никогда не забуду эти слова председателя Славутинского сельского совета. «Победа! Победа!» – кричал он, а я стоял, словно контуженный, и не верил. Мы так привыкли к этой страшной войне, что, казалось, она никогда не закончится. Какие чувства я испытал? Радость, нескончаемую радость, за то, что остался жить.
Война с Германией была страшная, жестокая, столько погибло людей. И каждый год я прихожу к мемориалу «Огонь Славы», чтобы почтить память тех, кого унесла эта безжалостная война. Когда она началась, мне было всего шестнадцать. Моя деревушка располагалась в четырех километрах от районного центра Калужской области. Глухая, тихая, ни радио, ни газет. Мы жили, словно в другом мире, поэтому о том, что началась война, я узнал только после обеда 22 июня. Родители в тот день поехали в районный центр на рынок и оттуда привезли эту страшную весть.
Сейчас, когда я иду 9 мая по Аллее Славы, ко мне подходят дети, дарят цветы, многие женщины плачут. 70 лет назад были совсем другие слезы. Тогда всех вокруг охватил страх. Мужчин без разбора забирали на фронт, отправили и моего отца. Наша семья была большая, жили бедно, и, чтобы хоть както прокормиться, я пошел работать счетоводом. Когда возвращался домой, со всей деревни бежали женщины, чтобы узнать – как дела на фронте? А мне нечем было их порадовать.
1 октября 1941 года нашу область оккупировали, и только 7 января, в день моего рождения, нас освободили. Летом 1942 всех молодых парней с четырнадцати до восемнадцати лет мобилизовали на фабричнозаводское обучение. Уезжали прямо в том, в чем были одеты. Куда мы ехали, никто не знал, каждый старался держаться, но страх неизвестности в глазах выдавал. Конечно, мы боялись. Ехали больше десяти дней, в дорогу взять было нечего, поэтому голод одолевал так, что я не мог спать. Лежу и вспоминаю, как мать дома варила мясной студень, и живот сводит еще сильней, до тошноты.
После обучения нас отправили на завод. У каждого – бронь, никого в армию не брали, и мы были рады этому, потому что это шанс выжить. Както раз приехал к нам офицер из авиамеханического училища Челябинской области и предложил работу на аэродроме. Надо было чинить самолеты. Я, недолго думая, согласился, и со мной еще семь пацанов. Но на аэродром мы не попали. Не прошли последнюю комиссию, так как приехали с оккупированной территории. Но разве мы в этом виноваты? Помню, ребята плакали, словно девчонки. Недаром плакали, как чувствовали. Из восьми человек нас в живых осталось только двое…
После Тюменского военного пехотного училища я попал в Сталинград, где в это время как раз шли бои. Из наших четырех минометных и одного БТРбатальона после первых же боев остались два, а потом и вовсе всего две роты. Мне присвоили звание сержанта, и я стал командиром отделения. После года учебы дали звание младшего лейтенанта и отправили на Украинский фронт. Освобождал Украину, Польшу, воевал в Германии, но до Берлина не дошел. 18 февраля 1945 году меня ранило, осколок пробил руку и остановился в ребрах. Снаряды рванули прямо под ногами, я влетел в какуюто яму, а когда отгромыхало, почувствовал адскую боль в руке, и первое, о чем подумал: как же гармонь, моя гармонь…. Я ведь играл с детства. Меня отправили домой в Калугу на лечение. Вернувшись в родные места, я их не узнал: сплошная разруха, все словно онемело, тишина, на улице ни души, в домах нет даже маленького огонька, словно в каждом доме покойник, только во мраке бегают испуганные кошки.
Столько лет прошло, а я помню все это, как вчера… И благодарен, что и вы – другие поколения – помните. То, что запланировали реконструкцию мемориала «Огонь Славы» – это большое благое дело. Замечательный проект, в который каждый может внести свой вклад. Десять, пятьдесят, сто, тысяча рублей – дело не в деньгах, а в первую очередь в долге. Это важно для нас, тех, кто воевал на фронте, не щадил себя в тылу, ждал и верил. Это важно и для нынешнего поколения: внуки и правнуки будут помнить о нас благодаря этому мемориалу. А нас остается с каждым годом все меньше и меньше. В следующем году мне девяносто, 70 лет со дня Победы, успеют ли к этой дате реконструировать мемориал, и увижу ли его я? Очень хочется верить, что да.
