Чего боится психолог?
К психологу и директору центра «Наставник» Геннадию Савину каждый день приходит множество людей с разными проблемами. Кто-то не может преодолеть свой страх, кто-то не в силах справиться с собственным ребенком, а у кого-то рушится многолетний брак. За 36 лет работы он тысячи раз задавал своим пациентам вопросы, затрагивающие их личные переживания, фобии и комплексы. А мы предложили юбиляру – Геннадий Савин недавно отметил 65 лет – самому ответить на них и «поговорить об этом».
– Геннадий Ильич, в детстве, наверно, каждый чего-то боялся: мышей, темноты, привидений. Расскажите, а какие страхи были у вас?
– Мое детство прошло на Урале в небольшом поселке возле леса. Жили мы в частном доме, и родители держали полный двор скота. Семья была большая, и меня с малых лет приучали к хозяйству. В мои задачи входило следить за коровами: встретить, накормить и подоить. И вот однажды одна корова потерялась, и я пошел ее искать. Уже смеркалось, кругом один лес. Но я не переставал искать и добрел до кладбища. Вдруг слышу сзади шорох, поворачиваюсь и вижу огромные глаза, смотрящие на меня… Помню свое ощущение дикого ужаса. Я тогда очень напугался. В это время непонятное мне существо мотнуло головой, и зазвенел колокольчик. Оказалась, это была моя корова. После того случая у меня появился невроз ночного леса. Да и вообще, как любому нормальному человеку, мне немного жутковато в темноте.
– Есть ли у вас страхи, которые сопровождают вас на протяжении всей жизни?
– Я боюсь высоты, а точнее, ощущения края. В четвертом классе я упал с крыши, но все обошлось небольшими царапинами. И тогда я довольно спокойно это перенес. Потом, когда я служил в Германии, произошел один неприятный случай. Я шел по черепичной крыше пятиэтажной казармы, а дело как раз было после дождя. Я поскользнулся и поехал по крыше вниз, спасло меня металлическое ограждение, об которое я стукнулся и остановился. Ржавое ограждение не выдержало и упало. Я понимал, что одно неловкое движение – и я внизу. И тут мне стало страшно. Я пролежал без движения минут двадцать, ждал, когда подсохнет крыша и моя гимнастерка. Потом я всетаки выбрался, но страх высоты остался. Я до сих пор боюсь подходить к краю балкона, но еще больше, это может связано уже с возрастом, боюсь за детей, которые находятся на высоте. Но на самолетах я летаю спокойно и не испытываю чувства страха или паники.
– Как вы справляетесь со своим страхом?
– Один раз мы с коллегами ездили на теплоходе по Енисею. У Красноярских Столбов – это очень высокие скалы – у нас была остановка, и мы решили на них забраться. Я помогал нашим девушкам преодолеть скалистые склоны, и сам не заметил, как оказался наверху. Поэтому, чтобы справляться со своими страхами, начните думать о других людях, и тогда боязнь отойдет в сторону.
– А у вас есть фобии?
– Фобия – это психологическое заболевание, которое, по сути, не так часто встречается. Многие фобии люди себе придумывают сами, они просто в это поверили. Я этим не страдаю.
– Геннадий Ильич, вы в браке с супругой уже 46 лет, поделитесь своим опытом счастливой семейной жизни? Ведь многие семьи расстаются именно по причине того, что не могут понять друг друга. У вас таких проблем не существует?
– Психологи – это обычные люди, поэтому и в нашей семье происходят конфликты, без которых никуда не денешься. Мы просто с первых лет брака договорились с женой, что один раз в неделю будем устраивать вечер общения. И даже дети знали, что в это время нас трогать нельзя. Это наш вечер, когда мы разговариваем, обсуждаем и говорим то, что не успели сказать за неделю, высказываем то, что не нравится, – и это здорово. Я всем семейным парам советую сделать такой вечер традиционным. Надо просто разговаривать, и это должно быть не от случая к случаю. Мы все люди, и в состоянии эмоций гораздо больше говорим, чем слушаем, или слышим то, что не отвечает нашим ожиданиям. Я хочу услышать, что я хороший, а мне говорят: сделал что-то не так. И я слышу только это, а все остальное – нет. Поэтому лучше, если ваши беседы будут ритуалом – один, два раза в неделю, но постоянно. Мы стараемся разговаривать с женой, высказать то, что накопилось, не с целью доказать правоту, а чтобы понять близкого человека и быть понятым. Когда ты разговариваешь спокойно, не на эмоциях, шансов, что тебя услышат, больше. И всегда надо стараться услышать, хотя это трудно. В том числе и мне, несмотря на то, что я психолог, и моя работа заключается в умении слушать. И когда возникает внутрисемейная ситуация, я пытаюсь вспоминать, что я психолог, но не всегда получается.
– Вы решаете многие проблемы, связанные со взаимоотношениями родителей и детей, работаете с трудными подростками. А сталкивались ли вы с трудностями в воспитании собственных детей?
– Мои дети уже выросли, и теперь тоже работают психологами. Я всегда воспитывал их в игровой форме. У нас дружеские отношения. С малых лет они имели право подшучивать надо мной, иронизировать, и это даже поощрялось. У нас вообще в семье очень хорошо с иронией. С детьми в первую очередь нужно разговаривать, для них это очень важно. Несмотря на всю нашу занятость, у ребенка каждый день должно быть свое время, которое родитель посвящает ему полностью. Мы привыкли к тому, что ребенка надо накормить, напоить, помыть, одеть, но забываем про то, что его надо выслушать, понять, поиграть и поговорить с ним. Человеку, пусть даже совсем маленькому, важно, чтобы с ним разговаривали.
– Многие обращаются к психологу, чтобы ему помогли разобраться в себе. А вы сами сталкивались с такой проблемой?
– Я поступал в Ленинградский университет на факультет психологии шесть лет и столько же потом учился, поэтому прочитал много учебной литературы и научился самоанализу. Я с удовольствием общаюсь с коллегами из других направлений психологии, и мне, видимо, хватает этого дружеского общения по душам. Желания попасть на консультацию к какому-нибудь психологу у меня еще не было, но я не зарекаюсь.
Алена ЯЗЫКОВА
