«ПУСТЬ ГОВОРЯТ» О РЫБИНСКОЙ МЕДИЦИНЕ

Видео, где маленькая девочка Устинья, запертая в детской кроватке, навзрыд просит отпустить ее погулять, но на отчаянные просьбы малышки рыбинские медики не обращают никакого внимания, сняла одна из мам и выложила в интернет.
В считанные дни видео вызвало широкую общественную реакцию, разделив соцсети на защитников и обвинителей. История привлекла внимание редакторов «Пусть говорят», и уже через неделю в московской студии встретились автор видео Алина Тарасова, органы опеки и департамента образования Рыбинска, мама брошенной Устиньи, общественники, депутаты, юристы.

— Здравствуйте. Меня зовут Ирина, я редактор Первого канала. Мы готовим программу «Пусть говорят» о сложившейся в вашем городе проблеме и хотим пригласить вас в гости, — вежливо располагала меня по телефону собеседница, но я понимала, что тема разговора будет куда менее приятной. В подтверждение мыслей Ирина пояснила, что при сборе информации она прочитала мою статью «Бабий бунт», и озвученная там позиция, в отличие от материалов других городских СМИ, кажется им взвешенной и объективной. За «Бабий бунт» к тому времени мне уже досталось от возмущенных мамочек, которые никак не желали применять к себе человеческую разговорную лексику и обвиняли в предвзятости только за встречный комментарий главврача. Я понимала, что если объяснять интернету «правило двух сторон», – это икать ближайшие пару часов, то, что будет, если говорить о проблемах региональной медицины в самом рейтинговом шоу федерального канала? В общем, мне нужно было подумать. Подумать просили и представители городской власти. Вместо того чтобы первым занимать очередь в «Останкино» за бесплатным пиаром, один из депутатов убеждал моего редактора одуматься: «Надеюсь, вы отдаете отчет, что ничего хорошего про наш город там не скажут. Зачем выносить сор из избы? Они же нарежут, как им надо». Как бы близко это мнение не было к истине, но мы решили, что гражданская позиция лучше страусиной позы, и 9 декабря в точно указанное время у моего подъезда стояла машина.
***
Ольга, занимающаяся моим передвижением, позвонила убедиться, в пути ли я. Она будет звонить неоднократно, во время всех пересадок, словно у меня в кармане сигнальный маячок, по которому где-то в тайной комнате Останкино организаторы рейтингового шоу следят за перемещениями своих гостей. Никаких жучков, разумеется, на мне не было. Постоянная связь — один из важных оргмоментов, а заодно и возможность контроля за ключевыми героями. Я ключевым героем не была, но ехала на съемки не без волнения.
— Передайте мне привет! – веселился водитель такси по дороге в Ярославль. Все расходы на проезд редакция «Пусть говорят», к слову, взяла на себя.
Девять вечера. Москва. Огромный телецентр «Останкино», и вот она — возможность заглянуть в закулисье федерального телевидения. В холле уже толпится народ с билетами в руках, из отдельных фраз в очереди понимаю, что это и есть публика передачи «Пусть говорят». Прерывает мои наблюдения громкий голос молодого мужчины. Зовут меня. Длинные коридоры, лестницы, лабиринты кабинетов и, наконец, заветная дверь в съемочный павильон. Знакомых рыбинских лиц пока нет, потом выяснилось, что все добирались разными путями, видимо, для чистоты шоу. Приходит редактор Ирина и приглашает пройти в студию. Мое место как гостьи в общем зале. В кресле главной героини Алина Тарасова, автор нашумевшего видео. Прибывают эксперты, публика каждого приветствует аплодисментами, очевидно, так положено на программе. Поднимаю глаза на большой экран в студии, читаю: «Больничные помои». С опаской гадаю, на чью голову их выльют.
Вторая волна волнения накрывает, когда в студию входит Андрей Малахов. Динамичный, активный, эмоциональный, он тут же с порога произносит уже знакомый всей стране текст: «В этой студии мы обсуждаем невыдуманные истории, о которых невозможно молчать…». Душераздирающий крик маленькой Устиньи с видео раздается на всю студию. Тишина в студии. Многие плачут.
— В тарелке вместе был борщ и макароны с котлетой, — от Алининых слов зал в «Останкино» ахнул. — Дети были заперты в палате, с ними никого не было. Они очень громко кричали, почти сутки, но не одна медсестра не подошла.
— Что за звери работают в этой больнице? – кричит сзади меня возмущенная женщина, и ее крик тут же подхватывает весь зал.
Начинается гул. Становится страшно за исход передачи. Но Малахов, несмотря на свойственную ему эмоциональность, взвешен в оценках и сам озвучивает те проблемы, которые существуют сегодня в здравоохранении.
— У медработников нет времени и зарплаты оставляют желать лучшего. У медсестры двадцать человек с температурой, куда она должна выпустить этого ребенка? И такая ситуация везде, — говорит Андрей.
Его тут же поддерживает президент благотворительного фонда «Волонтеры и помощь детям-сиротам» Елена Альшанская:
— Я также лежала в одной из больниц, и там было пять палат с детьми, которые лежали без родителей. К ним также никто не подходил. Но это не потому, что медицинские работники такие злые, и у них нет своих детей. У них совершенно другой функционал, у них нет на это времени, у них нет таких обязанностей. За это никого не должны наказывать, потому что, к сожалению, это система.
Сквозь возмущенные крики зала слышится комментарий от психолога Александра Теслера: «Не забывайте, что это дети, которых забрали из неблагополучных семей, и они, будучи здоровыми, помещены в больницу». И здесь бы экспертам заняться поисками системных решений. Задаться вопросом — не кто виноват, а что делать? Вспомнить, что в 2011 году на уровне законодательства определили, что медицина социальными функциями не занимается, и тогда никто не подумал о несчастных детях во время их пребывания в больнице. И почему ответственность с родителей общество перекладывает на медиков?
***
Но от проблем рыбинской больницы, да и всего здравоохранения в целом, зал перешел к обсуждению частной жизни конкретных семей. Барабанная дробь, и в студии появляется «мать-героиня» — 23-летняя Ольга Филиппова со слезами на глазах и своей историей.
— Девочку забрали, когда я была в полиции. Меня забрали как свидетеля по краже, — рассказывает она. – А теперь меня не пускают к дочери.
Зал было закричал об ошибках молодости, коллективной ответственности, помощи и заботе, но притих, когда представитель рыбинской опеки Наталья Гераськина пояснила, что маленькую Устинью забирают от родительницы уже в четвертый раз. Сама Ольга сидит на наркотиках и уже лишена родительских прав на старшего ребенка.
— А легко ли у вас в городе приобрести наркотики? – слышится вопрос из зала.
— Да, — не скрывает Ольга. «Теперь проблемы могут возникнуть и у рыбинской полиции», — промелькнуло в голове.
За мамой Ольгой в студии появляется и бабушка Устиньи, у которой не менее драматичная история: «Ольга воспитывалась в детдоме, потому что меня посадили на пять лет. Я обокрала магазин, украла продукты, чтобы их прокормить».
Слезы Ольги текут ручьем, мнения студии кардинально расходятся, уследить за ходом мысли каждого становится все сложнее.
— Вместо того чтобы реабилитировать мать, вы отбираете у нее ребенка и ищите, кому бы его отдать. Надо сделать максимум, чтобы ребенок воспитывался в семье, — возмущенно высказывается Александр Теслер.
— Разве может мать, принимающая героин, воспитывать ребенка. От такой мамы ребенок должен быть изолирован, — парирует многодетная мать Мария Юрьева.
Проблема из общественной перешла в частную, но таких неблагополучных семей в нашей стране тысячи. И вслед за рыбинской историей на экране появляется еще одно видео — о четырехлетнем мальчике Саше, который лежит в калининградской больнице после операции по удалению почки, и к нему вообще никто из родственников не приходит.
— У меня не было денег и мне приходилось выбирать: то ли других детей кормить, то ли к Саше ездить. Я ему постоянно звонила и узнавала, как дела, — оправдывалась его хорошо одетая мать Ольга Шметкова, которая не без претензий к обществу заявляла о том, что нуждается в помощи, которую ей никто не оказывает, а еще об одной операции сына на сердце не знает, потому что врачи ей не рассказали.
В студии вновь разгорелись жаркие дебаты, нашлись и сторонники, которые поддержали многодетную мать, и те, в их числе оказался и сам Андрей Малахов, которые не смогли найти адекватной причины сложившейся ситуации.
Но, несмотря на бурные обсуждения, однозначного решения так и не нашли. Съемки закончились спустя два часа, студия опустела буквально за пять минут, как это бывает после заводского сигнала.

Алена Языкова

НЕФОРМАТ

— Алена, всего одна реплика, гостей много, времени мало, формат, просим понять, — говорили мне редакторы перед съемками. В итоге оставили только одну общую фразу, а сказать хотелось о многом. О региональной медицине в целом и врачах в частности, о таких несочетаемых понятиях, как равнодушие родителей и злость общества, о безответственности активистов и пользе бюрократии. Но формат есть формат.

Решатся ли проблемы, которые обсуждает Рыбинск на протяжении последнего времени, после ток-шоу «Пусть говорят»? И ведь в это кто-то искренне верил. Хочется сразу расстроить: в цели и задачи программы, по сути, это не входило. Внимание было сконцентрировано не на проблемах здравоохранения, а на родителях, чьи дети попадают в лечебные учреждения. Как ни жестоко звучит, но ситуация эта рядовая. В нашей стране тысячи матерей, чьи дети попадают сначала в больницу, а потом в детские дома. Поэтому, может, стоит сначала обратить внимание на них, а уже потом винить в равнодушии медицинский персонал?

Рыбинская детская больница мало чем отличается от любой другой больницы небольшого провинциального города, и это, по-моему, понимали все присутствующие в студии. И сложившаяся ситуация – проблема системы и региональной медицины в целом. В нашем городе, как и во многих других городах, медицинский штат укомплектован наполовину, отсюда и нехватка времени, чтобы присмотреть за детьми, которые не нужны собственным родителям. Именно присмотреть по собственному желанию и человеческому неравнодушию, потому что в обязанности медработников на уровне законодательства входит лечение и оказание помощи больным детям, а не брошенным.

Я не оправдываю медиков. Если они понимали, что у них нет ресурсов для ухода за детьми, то могли бы громче говорить о своих проблемах и требовать решения. И сейчас у них есть реальная возможность эту помощь получить. Волонтерское движение, которое помогло бы медицинскому персоналу, вполне выполнимая на сегодняшний день задача. Вставать на сторону возмущенных активистов в сложившейся ситуации я тоже не буду, так как придерживаюсь мнения, что одного виноватого не бывает. В любом случае, важно не осуждать, а обсуждать, не защищаться, а защищать, не искать крайнего, а искать решение.