Отдельной темой в истории Великой Отечественной является деятельность спецслужб и органов НКВД по организации безопасности и обороны тыла. Долгие годы она была закрытой, а работа «органов» освещалась в основном в русле успехов советской разведки. Ситуация стала меняться в 90-е годы, когда многие документы по этой тематике, в том числе и в региональных архивах, были рассекречены. А в последней энциклопедии «Большой войны», вышедшей под эгидой Министерства обороны России, имеется целый том о работе советских спецслужб в этот период. Остановимся на нескольких эпизодах данной деятельности на примере документов Рыбинского архива.
Элита вне подозрений
В конце 30-х НКВД усилило превентивные меры по борьбе со шпионажем и диверсиями на промышленных предприятиях. Не стал исключением и Рыбинск. Из провинциального, славного своим прошлым уездного города к началу войны он превратился в многофункциональный промышленный центр. На его территории находились заводы союзного значения. По уровню оплаты советских работников он был отнесен к городам второй категории…
Накануне войны ужесточился режим секретности и охраны предприятий и учреждений города, включая порядок въезда на закрытые территории.
В фонде Рыбинской пристани сохранилось письмо-разъяснение Секретно-шифровального бюро Верхне-Волжского речного пароходства (ВВРП) от 25 сентября 1940 года к типовому ведомственному циркуляру о порядке допуска к секретным и мобилизационным работам по согласованию с органами НКВД. Характерно, что согласование с НКВД не требовалось для руководителей всех краевых, областных, районных и городских учреждений, предприятий местного значения и их заместителей. А это были все представители регионального и местного партхозактива. Начальники районного и городского уровня, правда, представляли в НКВД через вышестоящие секретные отделы анкеты с фото и автобиографиями. Для краевого и областного уровня не требовалось и этого. Таким образом, допуск региональной и местной номенклатуры к секретным работам был вне компетенции «органов», что несколько расходится с мнением о всевластии НКВД. Дело в том, что региональные управленцы до этого уже неоднократно проверялись по партийной линии, а в разработку «органов» попадали, только если на них поступали соответствующие оперативные данные. Проверку на «чистоту» биографии по линии НКВД проходили более мелкие служащие, то есть представители «рабоче-крестьянской интеллигенции». Обращает на себя внимание и дата этого документа – 1940 год. То есть ранее этот процесс был регламентирован менее четко. А это было уже накануне войны.
Засекретили атлас
30 октября 1940 года вышло секретное распоряжение Секретно-шифровального бюро ВВРП о засекречивании Второго тома Большого Советского атласа мира, ранее разосланного 
«Диапозитивторгом» Наркомпроса РСФСР партийным, советским организациям, учреждениям и предприятиям по свободной подписке. Том содержал ряд экономических карт регионального масштаба, где были «обозначены все промышленные предприятия и электростанции». Экземпляры этого тома предлагалось «засекретить и хранить наравне с секретными изданиями».
Во многом подобные меры носили запоздалый характер. Известно, что на рыбинских предприятиях работали немецкие специалисты, а накануне войны в городе побывала и немецкая делегация. По воспоминаниям министра вооружений Германии, бывшего личного архитектора Гитлера Альберта Шпеера, они располагали также «всей технической документацией и чертежами» предприятий, построенных с помощью немецких фирм. К числу этих объектов относились и верхневолжские электростанции.
«Форма № 1»
Одновременно органы активизировали сбор информации о политических настроениях, в том числе среди личного состава своих учреждений. Это прослеживается, в частности, по документам Главного управления местной ПВО (аналога современной гражданской обороны), незадолго перед войной переданной из Наркомата обороны в НКВД.
24 апреля 1941 года штабам местной ПВО (МПВО) Рыбинска и Ярославля с сопроводительной начальника Ярославского УНКВД старшего лейтенанта госбезопасности (майора по армейской табели о рангах) Макарова был направлен обширный Табель очередных и срочных донесений на 19 листах. Одним из его разделов являлся «Доклад о политикоморальном состоянии и состоянии воинской дисциплины органов и штабов МПВО городов» с приложением форм №№ 1, 2, 3 и 4 с полугодичным сроком отчетности к 15 июля и 15 января. Форма № 1 представляла собой «Сведения об отрицательных политических настроениях среди личного состава органов и формирований МПВО НКВД» конкретного города-пункта МПВО, предъявлявшиеся в Инспекцию 
МПВО УНКВД Ярославской области. Сбор сведений велся отдельно по служебному положению личного состава: начсостав, вольнонаемные, бойцы формирований и по партийности: коммунисты, комсомольцы, беспартийные. Учитывалось количество случаев и лиц, допустивших антисоветские высказывания, и количество отрицательно-политических высказываний. В процентах к личному составу требовались сведения по 8 признакам «отрицательных» высказываний, включая, антисоветские, антиколхозные, антисемитские высказывания, «восхваление порядков в капиталистических странах» и количеству лиц, проявивших их два и более раз, в том числе в период сборов и учений. Форма № 1 считалась совсекретной после заполнения. Органы МПВО не занимались оперативной работой. Значит, эти сведения предполагалось собирать в опоре на ведомственные политорганы для последующей передачи партийно-советскому руководству. Например, преобладало «восхваление капитализма». Значит, нужно было усилить критику капиталистических порядков. Или преобладала критика колхозов. Значит, нужно было скорректировать колхозную политику и т. Д. Такие же «аналитикостатистические» разнарядки должны были поступать и по линии других организаций независимо от «оперативных» каналов местных отделений НКВД и данных на конкретных шпионов и «врагов народа». Партия должна была знать о настроениях населения. И она о них знала. Прежде всего, для выработки политических решений, в том числе в сфере пропаганды.
«Не допускать излишних разговоров…»
Незадолго до войны группа рыбинских чекистов беспрепятственно прошла на территорию городской нефтебазы, минуя проходную без предъявления пропусков. Теперь вопросы пропускного режима стали головной болью Главнефтесбыта. Соответствующие меры были приняты. Однако и в последующее время работники НКВД жаловались на плохое состояние охранно-пропускного режима на закрытых предприятиях.
В циркуляре начальника Инспекции ВОХР и ПВО Главнефтесбыта при СНК СССР Котлова управляющему Ярославской конторой Главнефтесбыта от 8 июля 1941 года предписывалось усилить охрану и пропускной режим нефтебаз, ответственность за разглашение служебной и государственной тайны. А ведь Рыбинская нефтебаза была одним из источников снабжения базы Северного флота. В циркуляре от 31 июля 1941 г. заместитель управляющего Ярославской областной конторы Главнефтесбыта обязал руководство Рыбинской нефтебазы под страхом судебной ответственности не допускать «излишних разговоров», а также разглашения в открытых письмах, телеграммах и по телефону любых сведений о нефтепродуктах и их назначении. Тем не менее, это не помешало немцам провести почти прицельную ночную бомбардировку нефтебазы 4 февраля 1942 года, как и других объектов города, ставших целями немецкой авиации. Но это уже другая тема.
Иван КОЧУЕВ, член Совета Рыбинского отделения ВООПИиК
Публикация подготовлена с использованием документов Рыбинского филиала госархива Ярославской области
