Быт русской деревни с ее традициями и обычаями, советские коммуналки и типичные образы советских рабочих, пионеры и стиляги — то, как жили люди полвека назад, показал рыбинцам потомственный фотокорреспондент, классик советской и российской фотографии Владимир Лагранж. Выставку, состоящую из полусотни его фотографий прошлых лет, открыли 24 января в фотогалерее «Криста». Несмотря на солидный возраст, автор порадовал зрителей своим присутствием — в Рыбинск он приехал с женой и внучкой.
«У меня были свои учителя»
Владимиру Лагранжу почти восемьдесят лет. Большую часть жизни он посвятил фотожурналистике. Лишь в прошлом году по состоянию здоровья перестал брать в руки фотоаппарат. За шесть десятилетий ему довелось сотрудничать с ведущими отечественными и зарубежными газетами и журналами, среди которых «Советский Союз», «Родина», «Литературная газета», «Комсомольская правда», «FreieWelt», «Newsweek», «ParisMatch». В Рыбинске он представил лишь малую часть фотографий советского периода, объединив их в одну экспозицию под названием «Так мы жили».
— На этой выставке более двухсот фотографий, в Рыбинске представлена лишь одна четверть. Не выбрать, а сократить количество фотографий для выставки — процесс, безусловно, был сложный для меня как для автора, — рассказывает Владимир Лагранж.
Начав свой профессиональный путь в далеком 1959 году, Владимир Лагранж практически сразу занял свою нишу в советской фотожурналистике. Уже через пару лет, работая в журнале «Советский Союз», за фотографию «Маленькие балерины» он получает Золотую медаль на международной фотовыставке в Будапеште. Работая в единственном на тот момент «глянце», предназначенном для пропаганды советского образа жизни за рубежом, получив признание в области фотографии, он все же решает поступать на факультет журналистики МГУ имени Ломоносова. Для чего опытному фотографу было нужно поступление в профильный вуз, Владимир Лагранж не может сказать и сегодня.
— Этот вопрос я часто задавал себе сам. В первую очередь это было нужно для расширения моего кругозора, но точно не для обучения профессии. К тому же тогда не было отделения, где обучали снимающих журналистов, — рассказывает фотограф Владимир Лагранж. — Я нигде не учился этому, но у меня было безумное количество учителей. Хотя они даже об этом не знают. Я молча наблюдал за ними и их работой, оставляя для себя пометки в голове. Мне было не обязательно задавать им вопросы и лезть в какие-то тонкости. Это была хорошая школа. Я и сейчас придерживаюсь такого мнения, что изучать фотографию как технику нельзя. Несмотря на то, что сегодня открыто огромное количество школ по ее обучению. Человек, который учится этому, должен сам выбирать себе учителей.
«Я увидел этот мир по-другому»
В советской журналистике репортер активно взаимодействовал с теми, кого он фотографировал. По-другому было нельзя, не позволяли стереотипы и техника. В начале 60-х годов в фотожурналистике происходит переворот — традиционный для фотографии подход был отброшен поколением «шестидесятых». Владимир Лагранж и десятки других авторов начинают отказываться от штампов:
— В сталинское время, помимо политических условий, которые диктовало время, была затруднена и техническая сторона съемки. Не было таких высокочувствительных пленок, светосильных объективов, поэтому фотографировали по принципу: замри и стой.
Получались абсолютно застывшие снимки, которые шли в центральной прессе. Пришло новое поколение и новые возможности. Направление мысли изменилось. Фотографы начали снимать репортажи, стали раскованнее и видели уже процесс по-другому, стали больше внимания уделять деталям.
— Это происходило не по команде, а изнутри. Каждый снимал так, как он жил, — рассказывает автор выставки. — Чувствовалось раскрепощение, свобода. Стали снимать посторонних людей на улице. Тогда не считалось, что репортер залезает в личный мир человека. Люди, которые попадали в объектив моего фотоаппарата, воспринимали это как награду и радовались такому вниманию к себе. Они испытывали гордость, что я выделил их среди массы.
За долгие годы профессиональной карьеры Владимир Лагранж сделал тысячи снимков. Он снимал экономические, социальные и политические репортажи, тем самым создав человеческое лицо ушедшего СССР. Отдельную нишу в творчестве фотографа занимали съемки природы.
— Я редко снимал пейзажи, всегда старался найти в природе что-то интересное, где есть жизнь. Мне хотелось показать людям красоту природы, сказать, что красота состоит вроде бы из ничего. Травинки, их переплетения, формы меня завораживали, — рассказывает фотограф.
Отдельная история — снимки, сделанные в психиатрической больнице. Показать людей, живших в «параллельном мире», он смог лишь спустя годы.
— 36 работ — это репортаж из психиатрической больницы. Эта тема вылеживалась пятнадцать лет. Я не решался ее предложить для публикации по одной простой причине, что снимал живых людей. А если бы их родственники увидели фотографии? Какое было бы у них отношение к увиденному и ко мне? Я этого не хотел. Когда я мог с гарантией сказать, что этих людей уже нет в живых, я показал их зрителям, — рассказывает Владимир Лагранж.
«У каждого должна быть позиция»
Со временем фотожурналистика переживала сильные изменения: развивалась техническая сторона, появлялись новые критерии оценки фотографий, менялись и сами люди. На первое место стали выходить деньги.
— Деньги на первом месте — это американская черта, которая стала губить работу фотожурналиста тогда и губит по сей день. Она является тормозом. Люди стали уделять больше внимания эпатажу. И это наложило отпечаток. Когда границы открылись и люди стали ездить, на второй план ушло общение со своими российскими учителями, стали брать пример с Запада. Все больше стали интересовать людей жестокость, пожары, войны, огонь, кровь, — и чем больше крови, тем быстрее фотожурналисты бежали в издательства. И такие фотографии брали, — рассказывает Владимир Лагранж.
Для фотографа, который повсюду искал жизнь, работать в новых условиях стало непросто.
— Не из эпатажа состоит жизнь. Она состоит из каких-то повседневных мелочей, незаметных, но достаточно позитивных. Мы же не все время находимся в горе. А нам постоянно пытаются это впихнуть. Мне это никогда не было близко. Я всегда старался либо с юмором, либо с сочувствием, но по-доброму показать действительность. И мне кажется, что это нужно зрителям. Мы работали в разных условиях, не всегда была спокойная обстановка, но я считаю, что у каждого должна быть своя позиция, — рассказывает фотограф. — Когда я работал на французское агентство, мне пришлось уйти оттуда именно по этой причине. Устав от этой грязи, я как-то раз спросил у своего шефа, долго ли мы будем это снимать и показывать людям, ведь в России есть много интересного и сердечного. На что он мне ответил, что эта грязь продается. Я ушел оттуда и не жалею.
Сегодня Владимир Лагранж практически не берет в руки фотоаппарат, говорит, что подводят глаза. В Рыбинск он приехал в сопровождении своих родственников. Анастасия — внучка фотографа признается, что каждая выставка дедушки открывает его для нее с другой стороны.
— Каждый раз, когда я вижу выставку дедушки, к сожалению, это происходит не так часто, то я абстрагируюсь от того, что это мой дедушка и ощущаю сильнейшие эмоции. Выставка «Так мы жили» мне особенно нравится. Это потрясающие работы. В каждом снимке столько энергии, профессионализма и любви к своему делу. Сейчас и я, и мои сверстники проявляют особый интерес к советскому времени, и поэтому, мне кажется, что дедушкины фотографии особенно актуальны. Они передают дух того времени, — рассказывает Анастасия.
Девушка признается, что искусство фотографии в ее жизни занимает особое место — мужская часть родственников по отцовской линии, начиная с прадеда, относится к снимающим журналистам, — но сама Анастасия выбрала для себя писательскую стезю и учебу в Литературном институте имени Горького. Впрочем, совсем от фотоаппарата отказаться у нее не получается.
— Я росла в творческой атмосфере. Помню, как дедушка раскладывал в гостиной маленькие фотографии на полу, а я бегала вокруг них и пыталась отгадать, что же на них изображено. Как сейчас помню, это были фотографии из серии «Космос», — рассказывает девушка. — Фотография — это пока просто развлечение для себя. У нас большая коллекция пленочных фотоаппаратов, которые достались мне еще от прадедушки и отца. Я пыталась фотографировать на пленку. Мне это нравится. Однако это совсем не просто, как может показаться с первого взгляда. Это большой труд.
Как и шесть десятилетий назад, сегодня, ощущая на себе перемены и проблемы уходящих лет, Владимир Лагранж по-прежнему убежден, что нет ничего ценнее, чем человек и жизнь.
Алена Языкова
