В суде по делу Евгения Сдвижкова, обвиняемого в вымогательстве взятки и превышении должностных полномочий, продолжаются прения сторон. Вот уже две недели в прениях выступает обвиняемый, он лихо побил рекорд двух своих защитников, которые смогли продержаться только по неделе.
К концу первой недели суд поинтересовался, долго ли еще Сдвижков собирается держать свою речь. Сдвижков ответил, что его выступления хватит еще дня на четыре. Четыре дня должны были закончиться в среду, 15 апреля, но не закончились. Обвиняемый сам не остановился, суд его прервать не может, так что прения все продолжаются.
Но, видимо, дается ему это нелегко. Сославшись на плохое самочувствие, Сдвижков попросил разрешения выступать не весь день, а до 12.00–12.30. Суд разрешил. Выступление продолжилось.
Время от времени выступающий обижается, что его никто не слушает. А напрасно! В неконтролируемом потоке сознания проскакивают откровения, которые могут дать ответ на вопрос: а была ли взятка? Например, Сдвижков заявил вдруг, что Безъязычный «приползет ко мне на коленях и в зубах принесет мне эти 29 миллионов».
Личность Безъязычного все не дает ему покоя: «Безъязычный неизвестно откуда взялся. Как он стал директором? Имел ли он полномочия давать взятку? Если б я знал, что он у меня на рынке работал, я б его вообще тогда…».
О себе у Сдвижкова диаметрально противоположное мнение: «Я добрый глава, всем советы даю. Безъязычному советовал: убери забор, порисуй с Кузнецовым. Народ должен меня любить. Есть такие главы, как я, наверное, есть, но очень мало. Слабые людишки. Я же вхож в администрацию президента, кто же не хочет со мной общаться?».
Он уже не утверждает, что взятка стала результатом вселенского заговора, а говорит, что ее причиной были халатность, безалаберность и безответственность отдельных лиц.
Давая показания в суде, бывший прокурор Рыбинска Владимир Серегин рассказал, что заявление Безъязычного о вымогательстве взятки было не единственное. В свое время Серегин обращался в областную прокуратуру с тем, что к нему поступило заявление рыбинского предпринимателя, у которого Сдвижков требовал 10 млн. рублей. Этот факт обвиняемый толкует в свою пользу:
— Баранов много раз приходил. Я же у него не взял… И приобщили бы тогда, и следили бы за мной…
Еще одна сквозная тема его выступления: взятки берут все, кроме него, а порядочный человек, наоборот, только он один. Например, во время следствия он подавал несколько исковых заявлений, но их не приняли, потому что «следователь Субботин за каждое заявление получал взятку – такие слухи ходили, ваша честь». «Отношения прокурора и Безъязычного были необъяснимые, ваша честь. Прокурор его «крышевал», а Зелепукин «крышевал» обоих».
15 апреля обвиняемый анализировал фонограмму и результаты двух фонографических экспертиз. В результате одной из них исследователи пришли к выводу, что запись разговора в служебном кабинете главы Рыбинска имеет следы монтажа. По мнению Сдвижкова, из фонограммы был вырезан какой-то фрагмент, который говорит о его невиновности. Что конкретно вырезано, он сказать не может, потому что не помнит, так как был с похмелья. Но что-то было:
— Безъязычный специально затеял длительный разговор со мной в надежде, что я отлучусь в туалет, потому что жидкости выпито много было.
Видимо, он имеет в виду, что утром 6 июня 2007 года у Безъязычного появилась надежда, что Сдвижков с похмелья пойдет в туалет. Поэтому он взял в прокуратуре помеченные деньги, пришел к нему и в течение 50 минут заговаривал зубы. Дождавшись (хотя сам обвиняемый не помнит, ходил он в туалет или нет), Безъязычный подложил в шкаф миллион.
Во время выступления в прениях прокурор критиковал эту версию. По словам Василия Барашкова, нужно обладать незаурядной смелостью и безрассудством, чтобы явиться в кабинет главы и почти в его присутствии засунуть пакет с деньгами в шкаф за книги. Но Сдвижков заявляет, что «все преступники, а преступники обладают смелостью и храбростью».
16 апреля Сдвижков анализировал результаты химической экспертизы и обвинил эксперта Константинова в том, что он куда-то дел 190 микролитров жидкости и в цветах не разбирается – не может отличить желто-зеленый от сине-голубого. Сам обвиняемый в цветах разбирается прекрасно, потому что у него жена архитектор.
Около полудня он, как обычно, запросился на перерыв, но домой его в этот раз не отпустили, заставили выступать после обеда.
