Физики-лирики
В середине 60-х в РАТИ открылось дневное отделение. Чуть позже в рыбинский драмтеатр приехал очередной главреж с группой молодых актёров. И однажды «лирики» пригласили к себе «физиков». В тот вечер кто-то читал свои стихи, кто-то чужие, пели романсы и песни бардов. Кажется, практикант из Горького предложил создать клуб поэзии. Приняв эту идею, выбрали расхожее название – «Современник». Вскоре у горьковчан закончилась практика, лучшие из актёров уехали, молодые ИТР, отработав по распределению, потянулись в родные края. Местные же рифмачи всё больше разбавляли свои опусы портвейном и фетяской, а потом и вовсе рассеялись. Тогда мы, студенты, переключились было на поэзию серебряного века, но тут пришла пора дипломного проекта, и лирику пришлось отставить…
Начало
Едва защитив диплом и отгуляв последние каникулы, я собрал друзей-соратников по прежнему клубу – там были Володя Смирнов и Марина Ефимова, ещё не закончившие РАТИ, и Марина Агеева, постигавшая искусствоведение в «Репинке» – и предложил переключиться с поэзии на кино. Зачем? За тем, что стихи можно читать и дома, а для хороших фильмов нужна аудитория: тогда это было бесспорно.
Киноклубы или клубы друзей кино стали возникать в конце 50-х в Москве, Ленинграде, потом в академгородках и в больших региональных центрах. В журнале «Советский экран» существовала даже особая рубрика, которую вела Инна Лёвшина как секретарь комиссии по киноклубам при Союзе кинематографистов.
11 ноября 1969 года нас позвали в ДК моторостроителей (ныне «Авиатор») на молодёжный вечер с его обычной схемой: самодеятельность-кино-танцы. В тот раз шёл фильм Панфилова «В огне брода нет», ставший для нас точкой отсчёта. Мы решились. Название сохранили то же, что было у клуба поэзии – «Современник». На первых заседаниях смотрели «Земляничную поляну» Бергмана, шедевры Куросавы и Антониони. Вскоре вышло «Начало» Панфилова, «Фокусник» Тодоровского, «Андрей Рублёв» Тарковского, работы Вайды и других режиссеров «польской школы». Не избегали документального кино и других жанров: слушали местных бардов и «Виолу» — струнный ансамбль преподавателей, с архитекторами говорили о сохранении старой застройки, с актёрами и режиссёром театра Саранчуком обсуждали фильмы. Что до кинематографистов, то они казались тогда небожителями, общаться с коими позволено лишь избранным. Единственно повезло встретиться с киногруппой Вилена Азарова, снимавшей у нас на вокзале финальную сцену «Поезда в завтрашний день», сразу положенного на полку (мы посмотрели его лет через 30).
Среди тех, кто был в клубе с самого начала, остаются, пожалуй, только супруги Чарковские. Многие из активистов разъехались – в Прибалтику, Киев, Обнинск, в Москву и Ленинград, потом в Израиль.
Иоселиани! И другие…
С конца 70-х, наконец, мы включились в киноклубное движение страны. Стали ездить на семинары в Пущино, на Московский фестиваль, к коллегам в Ярославль, Воронеж, Владимир, Рязань. Первый же семинар избавил от комплекса неполноценности. Собравшиеся там такие же друзья кино запросто разговаривали с вальяжным Дмитриевым, зав. отделом Госфильмофонда. И с самим Отаром Иоселиани! Вернувшись домой, позвонил пущинским знакомым, чтобы узнать координаты режиссёра. Мне дали телефонный номер, я перезвонил и – о, чудо! – Иоселиани согласился к нам приехать.
Я выпросил у Павла Федоровича Дерунова какой-то сувенир и 7 марта 1979 года поехал на профкомовской «Татре» в Ярославль встречать великого Отара. Вечером смотрели в Доме книги его «Пастораль» и, засыпав вопросами, ловили каждое слово мэтра. А потом было застолье до утра.
За первой встречей последовали другие. На 10-летие клуба собрали «цвет» кинематографа: приехали аниматоры Норштейн и Хржановский, киновед Марк Кушниров, режиссёр Осепьян с запрещённым тогда «Ивановым катером», актёрская пара Н. Бурляев и Н.Бондарчук.
Перечислить всех наших гостей невозможно. Самые яркие воспоминания оставили Сергей Соловьёв, Илья Авербах, Александр Сокуров, Андрей Тарковский, Кира Муратова, Никита Михалков, Андрей Ростоцкий, Марлен Хуциев во время «Бесконечности», Юрий Щекочихин, Кшиштоф Занусси…
Надеюсь, посетители клуба помнят все имена.
Борис КРЕЙН
Конец 70-х. В кинотеатрах – очереди на любую премьеру. 20 минут партийной документалки – и зрители погружаются в волшебную атмосферу кино. Советский образ жизни не предусматривал выбор развлечений. Выход в кинотеатр был настоящим событием. О содержании фильма узнавали в процессе просмотра. Слова «анонс», «трейлер», «рекламный ролик» появились гораздо позднее. О войне, о любви, о партийном собрании – нам было все равно, что смотреть, главное – достать билет в 10-й ряд в широкоформатном «Центральном».
А в это время Борис Крейн привозил фильмы из «малого проката». Три копии кинопленки на все кинотеатры страны! И одна из них – в Рыбинске! Это было так необычно, так «элитарно» — ходить в «Авиатор» на Крейна. Ах! – закатывали глаза юные барышни. – Сегодня в «Современнике» «Пустыня Тартари»! И еще скоро приедет Тарковский! И может – обожаемый Никита! А еще видели такой странный фильм «Сказка странствий»? Там все так необычно! Главное – потерпеть полчаса, пока Крейн выступит…
Молодость жестока. Уже потом, помогая Крейну перевозить на санках тяжелые киношные бабины, мы понимали, что прокатные копии не выдавались ему добрым дядей на складе «Мосфильма» за красивые глаза, а выхаживались, вытаптывались, выпрашивались одному ему известными силами. И еще неизвестно, кому мы должны быть больше благодарны: Феллини за то, что снял «Репетицию оркестра», или Крейну за то, что открыл для нас Феллини.
В начале 90-х, во времена пиратского видеобеспредела еще была телевизионная «Киномуза». И Крейн доводил нас до истеричного обморока своими придирками и занудством. Но мы все равно с ним работали, давали эфир, газетные площади, оформляли аккредитации и финансировали поездки на фестивали. Мы вешали на входе в редакцию объявления «Крейна не пускать!», но, когда его долго не было, звонили и приглашали. И сложный, всеми обиженный и непонятый Крейн вместе с «Современником» за 40 лет стал частью Рыбинска, нашей жизни, частью кино как искусства просвещения.
