Как узнать, сами ли мы выбираем жизненный путь, или это делают за нас? Судьба обычно расставляет свои метки, даёт подсказки — только бы не проворонить их, прислушаться, присмотреться. Суметь разгадать. И всё сложится.
Первая запомнившаяся встреча с большой музыкой состоялась у Адольфа Павлова в раннем детстве. К его маме, подрабатывавшей шитьём, пришли артисты оперетты Николай Рубан и Алексей Феона. Феона остался доволен новым демисезонным пальто. А мама пристрастилась к оперетте – в 1942 году в «Авиаторе» гастролировал карело-финский театр. Шестилетний сын отпустил её с одним условием – чтобы Евдокия Дмитриевна пересказала сюжеты. И она пересказывала, напевая. В результате уже в шесть лет Адик знал «Сильву», «Марицу», «Баядеру».
Одноэтажная деревянная постройка на улице Луначарского вмещала несколько семей, у каждой – комната, которую и жильём-то трудно назвать. Но так ютилось большинство рыбинцев. Именно здесь, у соседей, гостеприимных и простых людей, всегда звучала музыка. И Адольф выучился играть на балалайке — она тронула сердце своим звонким голосом. В оркестр Петра Ивановича Павлова в «Авиаторе» пришел в 1948 году. «Думал, сразу дадут балалайку-приму, на которой я уже немного играл, – вспоминает Адольф Константинович. — Но Петр Иванович определил меня на аккомпанирующую балалайку-секунду, дал небольшой листок нотной бумаги с обозначением нот и ладов, на которых эти ноты можно сыграть. Так началось мое музыкальное образование».
Музыканты, профессионалы и любители, родители – музыкальная мама и папа-книгочей, школьные учителя, поражавшие эрудицией, общая атмосфера увлеченности все равно чем — искусством, техникой — всё это не прошло мимо. Вальс из «Спящей красавицы» Чайковского Адольф мог замурлыкать на контрольной по математике, по ночам читал запоем книги, досконально изучил двигатель внутреннего сгорания, купался, пока не станет лед.
В семнадцать лет, будучи студентом авиационного техникума, Адольф Павлов впервые встал за дирижерский пульт. В ту пору он и не представлял себе, что это — дело всей жизни. Просто тогдашний руководитель коллектива пришел на концерт настолько пьяным, что не мог стоять: притащил на сцену стул и сел перед оркестром. Видимо, этот случай так повлиял на Адольфа Константиновича, что, возглавив большой авиаторский оркестр, он сразу пресек все выпивоны. А тогда студенческий коллектив добился успеха на городском конкурсе оркестров.
Перед армией он услышал, что оркестр ярославского пединститута собирается в гастрольный круиз по Волге. Руководил музыкантами кандидат физико-математических наук Василий Константинович Мичурин. Он жил на высокой ноте: возглавлял кафедру теоретической физики, играл в волейбол, был чемпионом области по прыжкам в высоту. Играл на домре в областной филармонии. Его образ жизни произвёл сильное впечатление на вчерашнего студента.
Два месяца на широких волжских просторах, рядом Иван Михайлович Есипов, входивший в пятёрку лучших балалаечников страны, решили дело. Адольф Константинович каждую свободную минуту занимался, совершенствовал мастерство. Кончилось музыкальное лето, а осенью Павлов стал новобранцем. Он был авиационным механиком и достаточно успешно исполнял эти обязанности: подтверждение тому — несколько авторских свидетельств на рационализаторские разработки и нагрудный знак «Отличник авиации».
Позже, уже после армии, Павлов дипломированным специалистом пришел на завод бригадиром чугунолитейного цеха. Здесь был свой хор, большой оркестр. И снова музыканты настояли, чтобы он дирижировал. Как и все его сверстники, он мечтал покорить мир, даже если он величиной с почтовый ящик №20. Тогда их, молодых и самоуверенных, смешила эта нарочитая, как им казалось, секретность. Но… из песни слова не выкинешь. Не вышло из Павлова знатного литейщика.
Полвека назад не думал он жизнь свою профессионально связывать с музыкой. Просто очень захотелось познакомиться с Ленинградом: притягивал и манил этот город. Адольф Константинович к тому времени работал в научно-исследовательском институте, заочно учился в полиграфическом. Отпуск предложили только учебный: чтобы погулять по Ленинграду, пришлось везти документы в музыкальное училище. На прослушивании не волновался, сыграл и пошел гулять дальше. Вернулся к вечеру забрать документы, а его огорошили: вы нам понравились. Дальше сдавал теорию музыки, сольфеджио. На сочинение тоже пошёл, не готовясь. Сдавал лишь для того, чтобы оправдать свое пребывание в общежитии. И оказался на высоте. С каждым днём больше и больше влюблялся в город на Неве.
В Рыбинске всё шло по накатанной. Вызов на учёбу, как гром средь ясного неба. Затею с Ленинградом окружающие считали безумной, отговаривали Адольфа всей семьей. Только мудрая бабушка не сомневалась: надо ехать. Так круто изменилась жизнь. Музыка стала профессией, а не любительством.
Адольф Павлов, по его собственному выражению, закончил не училище – он закончил Ленинград. Его культуру, искусство, театр и живопись, музеи и библиотеки. В библиотеке впервые пришла мысль научиться писать. Настолько захватило творчество земляка Леонида Трефолева. Теперь мы имеем возможность читать очерки Адольфа Константиновича о времени и о себе.
Спору нет, хорошо пишет музыкант – как дышит. Но я бы не была столь категоричной, будто запомнят его как автора книги о Рыбинске. Нет, он дирижёр, большой музыкант и воспитатель. Каждый исполнитель для него – как ребёнок, даже если они ровесники. И ещё друзья. Стоит побывать хотя бы на одной из репетиций, чтобы услышать обращение дирижёра: друзья мои. Всегда одинаково ровный, доброжелательный, ироничный. Никто не задумывается о том, что накануне он поставил последнюю точку в свеженьких партитурах, а для одной только пьесы требуется шесть тысяч тактов. И если сложить все партитуры, что написал Павлов от руки для каждой исполнительской группы, получится более чем шестьсот минут музыки. Как всё это совместить с легким звучанием, нежной свежестью домры и балалаек? Нам, не музыкантам, удивительно. Оркестр в репетиционном классе ДК «Авиатор» переливается струнными, перезванивает баянами. Завораживает, обволакивает. Слушать бы и слушать. И не замечаешь уже тесной, душной репетиционной комнатки. Не развернуться, не сделать ни одного лишнего движения.
Чиновники голову ломают, как бы ещё сократить расходы на оркестр. Уже много лет не включают его в общие концерты. Если требуется выступить за пределами базы, исполнители, как муравьишки, несут на себе инструменты сначала на сценическую площадку, потом обратно: машины им не положено. Наверное, чиновники слушают другое. А вот «павловцы» не представляют, как иначе объяснить невероятную красоту мира, его простоту и сложность? Только языком музыки.
И есть люди, обычные слушатели, которые понимают это. На концертах они настолько счастливы, что обычному человеку такое чувствовать не полагается. В оркестре, которому исполнился 81 год, хранятся письма от поклонников. Это они, верные слушатели вступились за оркестр в прошлом году, когда его чуть не смели со сцены в истерическом порыве нового времени, не понимая, что оркестр – не увлечение, не прихоть, не славное и беззаботное времяпрепровождение в хорошей компании. Это жизненная необходимость. А иначе чем объяснить, что исполнители из разных мест собираются по субботам, приезжают из других городов?
Не сразу и не вдруг понял Адольф Константинович, что оркестр – его призвание, хотя пришёл шестьдесят лет назад к дяде – Петру Ивановичу. Павлов – не простое совпадение фамилий. Это судьба.
Как у всех, были драмы, неприятности, болячки. Что делает среднестатистический горожанин, узнав более чем серьёзный диагноз? Уходит в себя, лелеет недуг. Что сделал Павлов? Он принялся работать, как заведённый. После операции покатил в родное и любимое Глебово на велосипеде. 25 километров. Это традиция. Уходили из жизни педагоги, мудрые и талантливые, уходили друзья, настоящие и верные. В память о них, чтобы перед ними не было стыдно, Павлов продолжает работать.
«Друзья мои, ещё раз с пятой цифры», — Адольф Константинович за эти полтора часа помолодел, завитки волос серебром отливают. Неуловимое изящное движение ладонью – и мы снова не здесь. В этих изящных руках – большая сила.
Ему платят тем же — музыканты проявляют солидарность. Поддерживают. Он не сказал, но надеюсь, что думал об этом – надо продол-жать традиции, заложенные создателем оркестра Петром Павловым. Для того чтобы из нот, струн и клавиш, настроений и желаний создавалась музыка. Музыка, от которой так хочется жить.
