Домой История ФРАНЦУЗСКО-РЫБИНСКИЕ СВЯЗИ НАЧАЛА XIX ВЕКА

ФРАНЦУЗСКО-РЫБИНСКИЕ СВЯЗИ НАЧАЛА XIX ВЕКА

0

Россиянин, ни разу не посещавший Францию, имеет несомненное преимущество перед россиянином, там побывавшим. Его преимущество в том, что он может произвольно в своем воображении рисовать отношения двух стран и двух народов, не соотнося свои представления с реальной правдой жизни, которая, конечно же, больше похожа на черный и черствый хлеб, чем на французскую булочку. 

{image0} Этот россиянин будет большим романтиком, чем даже Теофиль Готье, посещавший Россию и Рыбинск в 1854 году. При этом вовсе не значит, что русский человек в мыслях о Франции будет грезить и питать иллюзии. Отнюдь, эти мысли о Франции будут, может быть, книжными, может быть, историчными, но только не идеальными. Память не позволит.
У Рыбинска была своя русско-французская дипломатия, свои связи: культурные, промышленные, военно-политические. Вот имена и названия, всплывающие в памяти хаотически, но постоянно: художник Борис Григорьев, дворяне Делло, княгиня Магалова, компания «Снекма», бароны Ротшильды, род Орлеанских.
Так же, как и вся Россия, Рыбинск воспринимает Францию как законодательницу мод, мировую галантерейно-косметическую фабрику, родину романтизма и стиля рококо, где в дубовых бочках плещется восхитительное вино, в кафе ведут споры известные всему миру поэты и художники, а на сцене «Мулен Руж» танцуют канкан обольстительные танцовщицы. Это, согласитесь, скорее, женский образ. Даже образ Наполеона, жестокого воителя и циника под стать Чингизхану и Гитлеру, трансформировался в литературный и театральный образ и заставляет современника думать о торте и коньяке, а не о жертвах глупой и бессмысленной войны. Сегодня та война, как и имя «маленького капрала», «злодея», «узурпатора» накрыта ореолом романтизма и невсамделешности. 
В рыбинских архивных источниках тема Франции появилась исторически чуть ли не одной из первой среди других стран. Сначала появляется Польша и восстание Костюшко, а потом уже – тема войны с Наполеоном.
Долгие годы моей работы в архивах принес-ли плоды, которыми я поделюсь с читателем.
5 октября 1812 г. на войну с Наполеоном отправилось Ярославское военное ополчение, в составе которого были и рыбинцы.
В разгар войны 1812 года в Рыбинск приходит циркуляр, в котором главнокомандующий русскими войсками Кутузов требует от рыбинских властей «составить подвижной магазейн для армии». Но речь идет не об изъятии или экспроприации, а о приобретении его за счет средств казны. Все цивильно и гуманно. Земства Ярославской губернии должны предоставить 900 лошадей, 408 повозок с запасными колесами и осями, по 600 четвертей муки и овса и 413 погонщиков. Городские общества обязаны выделить 45 тысяч 520 рублей. Конкретно рыбинское общество – 3000 рублей, 37 пар полных упряжек, 32 марлицы, 4 топора, 640 саженей веревок, 48 четвертей гречневых круп (мера массы (веса) определённых товаров (вощаная четверть равнялась 12 пудам); сухарей — на каждую четверть в кулях в каждой по 2 четверти — 2 гарнца (гарнец — мера сыпучих тел, около 3 кг); рогож и шубьев – 96.
Рыбинск в ожидании Наполеона время от времени вяло подумывал о необходимости запасаться всевозможными маломерными судами, чтобы уплыть от захватчика по открытой в 1810 году Мариинской водной системе. Особенного энтузиазма и антифранцузских настроений в обществе не было. Поэтому понадобился талант и воображение художников слова, чтобы придумать некий патриотический подъем в обществе, организованный приехавшим в Рыбинск поэтом и инспектором лазаретов Иваном Ивановичем Козловым. Он является родственником наших Хомутовых. На торговой площади Козлов якобы обратился к рыбинцам с призывом делать пожертвования в пользу армии. «Браво, Козлов!» — как будто кричали осведомленные рыбинцы. Но архив как-то стыдливо молчит на этот счет, будто события этого не было вовсе.
Потом уже, после триумфа в Париже, многие рыбинцы, жертвовавшие и поставлявшие товары и продукты для армии, будут награждены и обласканы. 
Один из особо отмеченных — купец Лаврентий Алексеевич Попов — в 1814 году удостоился аудиенции у императора Александра I, поднес ему хлеб-соль от рыбинского купечества на серебряном блюде стоимостью вместе с солонкой 500 тогдашних тяжелозвонких рублей.
Хотя надо сказать, была и такая «золотая молодежь», дети знати, которые вовсе не хотели «воевать француза» и так же «косили» от армии, как это делает современная молодежь.
А с солдатами великой наполеоновской армии рыбинцы познакомились в сентябре 1812 года, когда через Рыбинск и Рыбинский уезд на Вятку повели колонны военнопленных. 12 октября 1812 г. — две партии, из 93 и 8 человек; 19 октября – из 101. При движении через Рыбинский уезд у пленных было три ночевки – в деревнях Окинино, Панфилово. Из 42-х больных умерло 2 военнопленных, один — как раз в Панфилове. В свидетельстве о смерти тогда записали: «Умерший из пленных французской Армии неизвестный по имени человек в селе Панфилове, который смерть себе получил от последовавшей ему болезни, в чем сим и свидетельствуется. Сельский заседатель Мокровский».
И что же. Увидели рыбинцы пленных французов, сошлись, пообщались… и, «ай-й-ай», посыпались жалобы на французов самому Государю. Мол, эти самые «французские пленные, на путю чрез места, чрез которые провождаются, чинят разные обиды обывателям, оказывают неповиновение к конвойным командам, самовольно отлучаются и разными буйствами и неистовыми поступками вселяют страх в последних и возмущают их спокойствие». Словом, кто кого в плен взял, кто кого бояться должен – не понять.
Губернатор же насупил брови и прислал в Рыбинск строгий указ: «Уважая, сколь пагубны быть могут последствия, если подобные беспорядки усилятся, я строжайше предписываю земскому суду (принять) все зависящие от него меры к прекращению подобных беспорядков, отдавая под стражу первого нарушителя порядка или ослушника». Потом губернатор, видимо, вдруг вспомнил всегдашнюю русскую привычку валить все с больной головы на здоровую и на всякий случай присовокупил: «…но при том приказать исследовать, не делают ли партионные офицеры каких злоупотреблений относительно произвольного отпуска конвойных команд и паче крестьян для препровождения пленных, назначаемых, и обо всем, что по сему предмету откроется, донести мне немедленно».
Вот такие французско-рыбинские отношения времен первой Отечественной…

Предыдущая статьяХУДШИЙ ИЗ «МИРОВ»
Следующая статьяПО РИСУНКУ ИМПЕРАТРИЦЫ

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ

Пожалуйста, введите ваш комментарий!
пожалуйста, введите ваше имя здесь

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.