Эта публикация совпала по времени с присуждением двоим российским ученым, работающим в Англии, Нобелевской премии по физике, в каком-то смысле традиционной для нас.
{image0} Удивительный факт, но многие посетители рыбинского музея «Нобели и нобелевское движение», не вполне представляя, по каким именно номинациям дают Нобелевскую премию, хорошо знают, какой номинации в этом списке нет и по каким причинам. Речь идет о математике. В этом случае уже мне приходится выступать в роли посетителя и выслушивать историю о мести Альфреда Нобеля своей коварной возлюбленной, ее избраннику и самой точной науке – математике.
Но сначала надо напомнить о науках и родах деятельности, удостоенных милости Альфреда Нобеля. Во-первых, это наша любимая физика. Любимая, потому что в этой области мы имеем больше всего лауреатов. Во-вторых, химия и физиология (одна номинация). Две первые премии представители нашей страны получили именно по физиологии – Павлов и Мечников. Далее – химия, литература, премия мира, экономика.
При этом надо подчеркнуть, что в списке Альфреда Нобеля такой номинации – «экономика» — не было. Она была добавлена позже Шведским центральным банком в честь 100-летия со дня своего образования. И деньги под нее выделяет шведский банк.
И еще одна особенность: если пять нобелевских премий присуждаются шведским отделением нобелевского комитета, то премия мира по желанию Альфреда Иммануиловича присуждается норвежской стороной. Не все в Швеции понимают смысл этого решения, но, видимо, дело в том, что Альфред Нобель хотел отдать дань памяти существовавшей когда-то шведско-норвежской унии. А вот Финляндию, некогда входившую в состав Швеции, Нобель почему-то проигнорировал.
Итак, среди номинаций нобелевской премии нет математики. «Говорят, дело было в Петербурге, когда Альфреду еще не исполнилось и 18 лет. В этом городе он вырос, овладел науками, несколькими языками. На одном из великосветских балов Альфред Нобель выяснял отношения с неким Францем Лемаржем. Лемарж на глазах у светской тусовки оказывал знаки внимания избраннице сердца Альфреда Анне Дезри. Оружием для дуэли была выбрана, как ни странно, математика, в которой и тот, и другой считали себя знатоками. Предложенная для решения Лемаржем задача оказалась не под силу Нобелю, но ее легко расщелкал его соперник. Эффект этой дуэли был таким громким, что суженая будущей мировой известности просто-таки пала в объятия гулливого француза. Альфред пришел в отчаяние и затаил обиду на науку математику. Через тридцать лет сначала он внес в список номинаций, а потом вычеркнул ее и заменил премией мира».
Так или примерно так пересказывают это событие «свидетели», которые лично были на этом бале и даже пожимали руку Альфреду Нобелю.
Правда, есть и другие объяснения нежелания Нобеля впускать математику в приличное общество. Еще одна любовная версия связана с именем Софьи Ковалевской, которая якобы предпочла Нобелю видного шведского математика Миттаг-Леффлера. Другие говорят, что, конечно, причиной всему был Миттаг-Леффлер. Но не потому, что он оказался более удачлив в любви, а потому что надоел Альфреду Нобелю со своими назойливыми просьбами пожертвовать деньги Стокгольмскому университету. Но более убедительной кажется та версия, что Альфред Нобель отдавал приоритет тем направлениям человеческой деятельности, которые приносят конкретный, а не абстрактный результат.
Будучи уже богатым и знаменитым, Альфред Нобель подолгу проводил время в Италии и Франции. Во Франции в «Комеди Франсез» он впервые увидел игру великой Сары Бернар. Говорят, в нее нельзя было не влюбиться. Не удалось не влюбиться в Бернар и Нобелю. Он дарил ей букеты цветов, водил в рестораны. Во время их разлуки, связанной с турне актрисы по штатам Америки, Альфред подумывал о важном шаге для своей будущей личной жизни. В семье, как мы уже отмечали, у него был единственный советчик – мать Андриетта. Он написал ей письмо, в котором был откровенен, как никогда. Через некоторое время он получил ответное письмо, в котором были такие строки:
«Сынок, я знаю твою пассию не понаслышке. Она поразила меня своей игрой в нашем театре еще в прошлом году… Если тебе нужна богема – ты ее получишь… Я знаю, во Франции к человеку, загубившему свою жизнь из-за женщины, относятся с сочувствием и сожалением, а сам герой гордится этим. На твоей родине, сын мой, его сочли бы болваном. Бери пример со шведов».
Хотя Альфред и называл себя «гражданином мира», но в этом случае он решил остаться шведом. Смог побороть искус, вероятно, понимая, что женщина, принадлежащая всем сразу, не принадлежит никому в отдельности. В этом смысле почитаемый Нобелем космополитизм выходил ему как-то боком. И потом, кто так волнует сердце – герой, которого играет актер, или актер, который играет героя? Ответить на это трудно.
Добавить можно только одно. В одном из писем он напишет: «Лично мне разговоры парижанок кажутся самым скучным из всего, что я знаю; зато бывает очень приятно встретить умную и не совсем эмансипированную русскую даму. Жаль только, что они с такой неохотой пользуются мылом – но нельзя же, в конце концов, желать слишком многого».
В его жизни все-таки была женщина, чувства к которой не были столь противоречивы, а любовь его горела ровным и сильным в своей страсти огнем. В последние годы жизни Нобель нуждался в личном секретаре, который мог бы навести порядок в домашнем хозяйстве, его бумагах, отслеживать переписку и вести канцелярию. Конечно, на эту должность лучше подходит женщина. После нескольких неудачных попыток Альфред дал объявление в австрийскую газету (к Австрии Нобель питал особые чувства): «Проживающий в Париже состоятельный и высокообразованный пожилой господин ищет владеющую языками зрелую даму на должность секретаря и домоправительницы».
Так в его жизнь вошла 33-летняя Берта Кински, представительница знаменитого, но обедневшего графского рода. Берта к тому времени была обручена с Артуром — сыном барона фон Зутнера, у которого служила гувернанткой. Помехой их браку стала как раз скудность ее приданого. Она потому и откликнулась на предложение Нобеля, чтобы как-то исправить свое трудное материальное положение.
Позже, уже будучи удостоенной Нобелевской премии за миротворческую деятельность, она напишет о своей встрече с Нобелем на авеню Малахов: «Альфред Нобель произвел на меня приятное впечатление. Он оказался кем угодно, только не «пожилым господином» из объявления. В свои 43 года он был хрупкого телосложения, ниже среднего роста, с темной бородой, довольно обычными чертами лица и грустью в кротких голубых глазах. В его голосе слышалась печаль, но иногда и ирония – таков уж был его характер. Не потому ли Байрон был его любимым по-этом?»
Как видно по фотографии, Берта была обворожительна и неотразима. Как пишут про нее, – «писаная красавица». К тому же она, в отличие от Бернар и французских красоток, отличалась искренностью и прямодушием. Знала четыре языка и, как всякая светская женщина, увлекалась музыкой и литературой.
У них было мало времени для личных встреч, но и его было достаточно, чтобы Берта стала для Нобеля женщиной его жизни.
А всего через неделю Берта вернулась в Вену. В то время, когда Альфред был в отъезде, близкие Артура засыпали ее письмами с призывами вернуться и прекратить душевные страдания молодого Зутнера, вызванные ее исчезновением.
Берта продала свои семейные драгоценности, купила билет на поезд и отправилась к будущему супругу. Они обвенчались 12 июня 1876 года и отправились в свадебное путешествие на Кавказ.
Следующая встреча Альфреда и Берты состоялась уже через 11 лет. Все это время они состояли в переписке. Нобель интересовался ее миротворческими проектами и, вероятно, сильно повлиял на будущее решение нобелевского комитета, который присудил ей одну из первых премий в 1905 году.
