Замела «МЕТЕЛЬ»
Под особым вниманием оказался транспорт: усиленные посты появились на железнодорожных и автовокзалах региона, сотрудники полиции проверяли междугородние маршруты, вели разъяснительную работу с водителями и пассажирами.
По первоначальной информации, оперативные службы искали троих подозреваемых, возможно, причастных к террористической деятельности. На руках у сотрудников полиции была ориентировка с описанием внешности разыскиваемых. Кроме девушки-брюнетки разыскивались еще двое мужчин. У одного из подозреваемых была особая примета в виде шрама на руке. Среди наших читателей нашлись очевидцы, которые видели, как подходящих под описание мужчин полицейские просили показать правую ладонь.
Параллельно с поисками возможных преступников в Рыбинске прошли оперативные совещания с представителями охранных агентств на предмет противодействия терроризму. Как рассказали нам в охранном агентстве «Святогор», 23 октября им пришлось применить теорию на практике.
— В одном из павильонов Сенного рынка нашими сотрудниками была обнаружена оставленная сумка. Действуя согласно инструкции, мы обеспечили эвакуацию работников, оцепили помещение и вызвали оперативные службы. На место прибыл кинолог с собакой, которая не обнаружила наличия взрывчатых веществ. Буквально через несколько минут в магазин обратилась бабушка, объясняя, что забыла здесь свою сумку с продуктами. В итоге ситуация благополучно разрешилась, но бдительность наших сотрудников прошла, как говорится, проверку боем, — рассказал генеральный директор Сергей Пряхин.
Напряженная ситуация наблюдалась в городе и 23 октября. Теперь полицейские были замечены в районе Центра лыжного спорта «Демино». При этом никаких комментариев от правоохранителей в СМИ не поступало. Объяснения всему происходящему удалось получить только в среду к вечеру.
— С 21 по 23 октября 2013 года Оперативным штабом в Ярославской области проведено тактико-специальное учение «Метель-2013» по поиску условных террористов и пресечению террористического акта в ОАО «Центр лыжного спорта «Демино», — пояснили «Рыбинской неделе» в пресс-службе УМВД по Ярославской области. — В ходе учения проверена организация управления и взаимодействия силовых структур при подготовке и проведении контртеррористической операции по пресечению угрозы совершения террористического акта и минимизации его последствий. По результатам учения будут выработаны дополнительные меры по противодействию возможным террористическим угрозам.
Масштабные учения прошли в ЦЛС «Демино»
Взаимодействие силовых структур проходило в режиме строгой секретности
Радкальный леопард
По стечению обстоятельств, под одно из описаний предполагаемых террористов попала главный редактор газеты «Рыбинская неделя» Светлана Израйлева, которая на себе ощутила, что значит оказаться в поле зрения правоохранительных органов.
— Сложно сейчас брюнеткам. Если у тебя темные волосы, брови и глаза – ты уже потенциальная шахидка, несмотря на деда-казака и провинциальный говор. Даже коронное рыбинское «Че хоть?» не спасает. 22 октября у меня 4 раза проверили документы. Началось все на ярославском вокзале, куда меня черт дернул зайти, чтобы выпить кофе в ожидании автобуса на Рыбинск. Над кофейной картой размышляла я недолго.
«Разрешите ваши документы», — раздалось за спиной, и прозрачно-голубые глаза девушки–полицейского вцепились в мои непрозрачно-карие. Посетители кафе, подняв полинялые «петушки» от пластиковых стаканчиков, с интересом следили за представлением, словно ожидая мыльный женский рестлинг.
Я знаю, что ни в чем не виновата. Документы у меня с собой. Билет на «500Т» тоже. В сумке — редакционное удостоверение и несудимое прошлое. И откуда только взялся этот комок в горле? Я протянула паспорт, поинтересовавшись, чем, собственно, обязана. Нет, украинские корни (или какие там, мама?) представлялись девушке-полицейскому не просто кавказскими, а еще и радикально настроенными.
— Подходите под ориентировку, — это объяснение, по-видимому, должно было меня удовлетворить. Девушка позвала коллегу, и теперь они вцепились в меня в 4 глаза, словно искусствоведы, решая, — подделка или оригинал. Я потянулась к мятому черно-белому листку ориентировки в руках полицейских. Удалось зацепить лишь леопардовый платок, завязанный на мусульманский манер, и темные брови.
— Я бы такой платок не надела, — выдвинула я последний аргумент следом за билетом на автобус. Не знаю, что в итоге сработало, но записав ФИО, паспортные данные и синее пальто, полицейские меня отпустили. Решив, что вернуться в кафе, из которого ушла в сопровождении правоохранителей, — дело чести, я стойко выдержала понимающие взгляды «петушков» и купила-таки капучино.
Второй пост был на перекрестке Ярославского тракта и Окружной. Вошедший полицейский, как мне показалось, сразу посмотрел на место №9, уже зная тревожную информацию о приближающейся к городу радикально настроенной леопардовой опасности в синем пальто, но документы решил проверить у молодого парня азиатской внешности. А вот начальник ГИБДД г. Рыбинска Андрей Пушкин на третьем посту на отворотке на проспект Батова мимо меня не прошел.
Светлана Израйлева: «У меня один вопрос к составителям фоторобота — за что?»
— Прошу вас выйти из автобуса, — произнес он после очередного синеглазого сканирования моих украинских (или каких там, мама?) корней. Порадовавшись, что кроме меня из автобуса вызвали еще одну брюнетку и парочку мужчин, на этот раз я достала и удостоверение, и диктофон. Подробностей начальник ГИБДД толком не рассказал, вежливо извинился за доставленные неудобства, но удостоверение все же проверил, после чего разрешил вернуться в салон.
Заметив людей в форме в районе автовокзала, мой оптимистично настроенный сосед пошутил: «Готовьте документы», и, конечно, оказался прав. На этот раз корни проявились, видимо, максимально ярко, потому что из автобуса меня сопровождали уже люди в бронежилетах, а «принимающие» в штатском пообещали отвезти меня «кое-куда».
Представив себе подземные казематы и бьющий светом прожектор, я мысленно начала перебирать все возможные доказательства своей невиновности. Стойкая неприязнь к леопардовой расцветке была самой убедительной.
— И фамилия у нее какая-то странная, — донеслось издалека, я погрустнела и впервые в жизни пожалела, что в свое время не оставила девичью. Но отчего-то вдруг раздумав меня куда-то вести, люди в форме и без нее опять записали ФИО, паспортные данные и чего-то еще, разрешив Колобку катиться дальше.
Когда на ж/д вокзале меня окликнул незнакомец в черном и махнул чем-то красным, я уже была готова. Без слов вытащила документы, сообщила адрес по прописке, а чтобы не задерживать людей, протянула визитку:
— Тут все мои данные, включая сотовый телефон, если что — звоните.
— Не в первый раз, что ли? – протянули изумленные спецагенты.
— За последние два часа — четвертый.
— Но вы действительно похожи… Если платок надеть… — словно извиняясь за настойчивость, парни дали мне рассмотреть «образец». В нем говорилось, что все разыскиваемые были славянской внешности…
Но окончательно меня добило сообщение о том, что это учения. У меня один вопрос к составителю фоторобота вымышленной террористки – за что?
Носитель ценностей
То ли карма у нашей редакции такая, то ли людям, пережившим одинаковые события, вместе работается легче, но оказалось, что и наш постоянный автор, сотрудник рыбинского музея, интеллигентнейший во всех отношениях человек, Сергей Овсянников в свое время тоже был заподозрен правоохранительными органами, да не абы в чем — в вывозе культурных ценностей!
— Году так в 98-ом Министерство культуры решило подарить музею несколько литографий довольно известного советского художника Георгия Верейского. И тут, когда мы уже собрались ехать в Москву, музейный «уазик», доживавший последние годы, очередной раз сломался. Я вызвался съездить сам на поезде. Велика важность — привезти несколько листов бумаги, даже упакованных в папке, — подумал я. К тому же, честно говоря, у меня в столице было личное дело. Мы тогда вместе со всеми родственниками наскребали деньги на покупку квартиры. Цены на жилье, как помните, считались в долларах, а обменять рубли на доллары в Москве было значительно выгоднее, чем в Рыбинске. В оставшееся же до поезда время можно было попытаться попасть на какую-нибудь интересную выставку.
Если первую часть своего плана я выполнил еще довольно ранним, по московским меркам, утром, то с мечтами о выставке вскоре пришлось расстаться. Мало того, что гравюры оказались довольно большими, так коллеги из министерства оказались еще и необыкновенно щедры. В дополнение к работам Верейского нам приготовили тульский самовар, к счастью, не ведерный, а также несколько творений художника из дальневосточного Благовещенска Александра Тихомирова. Этот оригинальный мастер работает в технике, которую он назвал «оконопись». Ее особенность заключается в том, что мастер берет в качестве основы доску от оконной ставни или же двери, доску старую, рассохшуюся, с остатками нескольких слоев отстающей краски и следами гвоздей. Именно на такой доске художник и пишет свою работу, обычно, на религиозную тему. Две коробки – с самоваром и с «оконописью» -, как и папку с гравюрами, в министерстве тщательно упаковали прочным швейцарским скотчем, украшенным красным орнаментом, который и сыграл свою роковую роль…
Современная «оконопись» показалась «экспертам» иконами эпохи Ивана Грозного
С таким багажом ходить по столице было нереально. Оставалось лишь добраться до Белорусского вокзала, сесть в зале ожидания и ждать свой поезд. Так я и поступил. В огромном зале народу сидело много. Вдоль рядов ходил долговязый милиционер. Я придвинул к себе коробки и собрался приступить к чтению купленной газеты. И тут я услышал:
— Молодой человек, а что в коробках?Я поднял голову – передо мною стоял милиционер, явно привлеченный злополучным ярким скотчем. Почему-то в голове мелькнуло нехорошее предчувствие. Впрочем, врать было бессмысленно, к тому же, все сопровождающие документы у меня были.
— Да вот, культурные ценности везу, — улыбнулся я. Глаза милиционера загорелись:
— Документы есть?- Конечно!
— Сидите здесь, никуда не уходите… — побежал он куда-то, бросив на бумаги лишь беглый взгляд. Не прошло и десяти минут, как передо мною предстал наряд во главе с немолодым капитаном. Тот на сей раз внимательно изучил документы. Сделал несколько толковых замечаний (где-то не расшифрована подпись, где-то не поставлена дата), вернул бумаги и попрощался, порекомендовав впоследствии быть внимательней.
От всех этих событий я испытал небольшой стресс. В дальнем углу зала располагалось что-то вроде буфетика, и я решил, что стакан кофе мне сейчас очень не помешает. Перебравшись вместе со всем своим «барахлом» в этот угол, я отхлебнул кофеек … и замер. Там, где я недавно сидел, снова ходил уже знакомый долговязый милиционер и кого-то целенаправленно искал. И я даже понял, кого – МЕНЯ! Я смело помахал рукой: дескать, я тут, я не прячусь. На этот раз милиционер подошел с каким-то молодым парнем в штатской кожаной куртке. Тот махнул удостоверением: младший оперуполномоченный такой-то.
— А теперь расскажите нам, что у вас в этих коробках… на самом деле!
— То есть? – не понял я, — ведь только что документы проверяли?
— Я тебе такие документы за полчаса нарисую! Показывай, что там у тебя такое!
И тут у меня внутри что-то поднялось. Я, обычно очень мирный человек, вдруг тихо взъярился.
— Дружок, ты хочешь, чтобы я тут тебе перед всем вокзалом тряс сокровищами культуры? Как это понимать? Показываем, чтобы местные бандиты знали, на кого обратить внимание?
Ох, зря я так завернул, хотя, наверное, все равно все было бы так же. Парень, слегка изменившись в лице, прошипел:
— Так, я хотел, как лучше… ну что ж, пошли в отделение.
И мы пошли в отделение милиции Белорусского вокзала. Я нес свой неудобный багаж, а милиционеры гордо шли сзади. В отделении мои коробки распаковали и при виде «оконописи» просто ахнули: «Вот что ты там прячешь! Где ты стащил эти иконы?!»
Время было еще вполне рабочее, и я предложил позвонить в министерство, но это, казалось бы, простое и понятное предложение было гневно отвергнуто: «У нас здесь не телефонная будка!» Дело было в те времена, когда мобильные телефоны были лишь у состоятельных граждан, к которым я явно не относился.
— Вот сейчас придет эксперт и скажет, что это у тебя такое, — заверили меня.
«Эксперт» — юноша, глянув на щелястые доски работ Тихомирова, с пафосом воскликнул:
— Да ты что нас тут — за дураков держишь? Гляди, доски-то какие старые! Натуральный Иван Грозный!
Мои указания на годы создания, заботливо проставленные художником в углу каждой работы и на ее обороте, не возымели никакого действия: мы тебе легко любую дату нарисуем. Потом приходили другие «эксперты», которые вели себя совершенно одинаково. При этом выражение «да что ты нас за дураков (вариант – «лохов») держишь» звучало так регулярно, что я решил с ним осторожно согласиться. За полчаса до отхода поезда я совсем утвердился в этой мысли, однако еще через 15 минут мне вернули документы и вещи, выставив на улицу с раскрытыми коробками. Выпросив в ближайшем киоске скотч и как-то приведя их в порядок, я потрусил к поезду.
Прибыв в Рыбинск ранним утром, я потащил многострадальный багаж домой. У соседнего дома милиционер заводил машину.
— Парень, а что у тебя в коробках?
Истерично хихикнув, я выдавил:
— Культурные ценности.
Сергей ОВСЯННИКОВ, сотрудник Рыбинского музея-заповедника
