До сих пор к платной медицине у нас относятся настороженно, а тех, кто открыл карты, выставив ценник, продолжают склонять на все лады. Достается и железнодорожной больнице, десять лет назад перешедшей на хозрасчет.
— Врачи всегда брали деньги, точнее, плату за труд, — главный врач железнодорожной больницы Андрей Чистяков рассказывает, как было устроено здравоохранение до революции. — У городских докторов был строгий тариф, в госпиталях — оклады, а сельские эскулапы принимали оплату натурой. Сразу после революции нарком Луначарский был категоричен: не надо врачам платить, они сами себя прокормят. Мы с этим утверждением не согласны.
- Андрей Чистяков
Наша больница считается хозрасчетной, то есть финансово независимой. Ни железная дорога, ни какие-либо другие организации нас не содержат. Вся работа строится на договорах. Договоры с ОАО «РЖД» на обслуживание железнодорожников, в том числе их пенсионеров, договоры по добровольному медицинскому страхованию с другими клиентами, юридическими и физическими лицами, договоры с частными лицами. Предмет договора — профилактические осмотры, шоферская комиссия, лечение. Это значит, сколько мы заработаем, на это и будем жить. Бюджета, то есть твердых гарантированных финансовых вложений со стороны, у нас нет. В городских больницах так: хоть работай, хоть не работай — определенная сумма заложена на год. Тот минимум, который им положило государство, они все равно получат. Персоналу гарантирована зарплата независимо от того, пустые палаты стоят или переполненные. У нас не так. Чем больше мы примем людей, чем больше помощи окажем, тем больше будет средств на наше дальнейшее развитие.
— И тут подкрадывается опасность: вы захотите принимать как можно больше пациентов, чтобы извлечь как можно больше прибыли. Не может ли это обернуться в ущерб качеству?
— Этого быть не может. У человека всегда есть право выбора. Получив консультацию, пациент может выбирать лечебное учреждение. К нам идут сами, имея представление о том, что за свои деньги получат диагностику и достойную услугу. У нас в договоре прописан не осмотр врача, а консультация. Это значит, что в режим работы специалиста закладывается не семь-двенадцать минут, как в муниципальных учреждениях. У нас больной находится в кабинете от 20 до 30 минут, в два-три раза дольше стандарта. Это время, за которое врач выслушает, опросит, осмотрит пациента, поставит диагноз и назначит лечение или дополнительное обследование. Здесь поток пациентов не увеличишь, эффект достигается не за счет интенсивности работы, а за счет собственного времени, которое врач дополнительно уделяет больным. Хочет он денег заработать — работает дольше, заканчивает работу не в три часа, а в четыре, в пять. Никакого ущерба здоровью пациентов не наносится. Врач зарабатывает благодаря своей квалификации и трудолюбию. Соответственно, стоимость консультации, стоимость его времени зависит от его квалификации. Из этой стоимости складывается цена услуги, с которой врач получает свою зарплату.
У нас все прозрачно, разработана своя система учета и контроля. Каждый врач может проверить, как его рассчитали, поскольку он сдает свою нагрузку, и она проходит через кассу. Компьютерная программа считает цены, нагрузки, приемы, консультации.
ВРАЧ НЕ ДОЛЖЕН РАБОТАТЬ ЗРЯ
— Многие готовы платить врачу за помощь, но не все готовы совать в карман халата конверт. Когда это сделать? Как выбрать удобный момент? А тут все законно — заплатил в кассу и как честный человек пошел в кабинет к назначенному сроку.
— Здесь наши интересы совпадают. А началось все десять лет назад. Без денег было не прожить. Мы начали зарабатывать сначала на той аппаратуре, которая была в наличии. Пригласили врачей грамотных, но не востребованных в территориальных медицинских учреждениях. Поскольку сам я хирург, начали развивать эндоскопическую хирургию. В первой городской больнице была стойка эндоскопическая, но операций проводили мало, а здесь мы этот метод используем широко. В том числе и в гинекологии, чего в Рыбинске до нас не было. Можно было, но не делали. Так мы увидели первые деньги. На них начали приобретать более совершенную аппаратуру.
— Изо дня в день вам, как руководителю учреждения, приходится решать сложный комплекс задач. С одной стороны — доктора с амбициями, с другой — пациенты с претензиями, а еще и вперед нужно смотреть, конкуренты не дремлют. Как намечать перспективу? Какую аппаратуру приобретать и когда, кто это решает?
— Самое главное — прислушиваться к докторам. Они, каждый по своей специальности, знают, где в городе незаполненная ниша, каких обследований не хватает, что необходимо приобрести, и это будет востребовано. Так появляются новые виды обследований, новые виды оперативного лечения. Совершенствуем лабораторные исследования. Так, например, пришли к диагностике урогенитальных инфекций. Лаборатории с таким объемом обследований в городе вообще не было. Дело деликатное, но довольно распространенное. Куда пойти людям? Толкаться в очереди — не та это болезнь, чтобы переживать ее на публике. Срамные болезни, как в старину называли этот род недуга, нередко приводят к серьезным осложнениям. С новым оборудованием лечение стало гораздо эффективнее. Организовали специальное отделение с удобным местом ожидания. Кулер есть, чай-кофе предлагаем. Правда, охотников мало до такого сервиса, но предложить-то мы можем!
ШКОЛА ЗЛОСЛОВИЯ
— Как выживать в условиях конкуренции?
— Мягко говоря, до идеала далеко. Идеал в нашем случае — это корпоративная ответственность. Пока конкуренция у нас на пещерном уровне. Возьмем для примера договоры по фонду обязательного медицинского страхования (ОМС). Обслуживание по полису ОМС не компенсирует всех затрат, в сто тридцать рублей входит все: и осмотр врача, все анализы и ряд обследований. Как ни считай, в эти средства не уложишься. Так что ОМС на данный момент для нас убыточно. Или другой пример. Как можно сделать профосмотр за 1 500 рублей? В эту цену входит посещение 4–6 специалистов, плюс 6–8 обследований. Одних анализов нужно сделать на сумму в полторы тысячи, а еще специалисты, кардиограммы. Может, они работают себе в убыток, любой ценой пытаясь затащить к себе людей? Или проводят недоброкачественно этот профосмотр? Не знаю. У меня позиция открытая, мы, частники от медицины, могли бы приносить пользу друг другу, ведь всех денег не заработаешь, а, объединившись, мы бы пошли вперед гораздо быстрее. Не приобретали бы каждый для себя дорогостоящую аппаратуру, а использовали с умом ту, что есть у других, с помощью агентских договоров. Свободные деньги пустили бы на приобретение еще чего-нибудь необходимого. Мы — открытая больница, пожалуйста, пользуйтесь нашими достижениями. Но наши коллеги пока к этому не готовы. И не только частники, но и муниципальные медики. Главные врачи вместо того, чтобы направить пациента к нам, запрещают выдавать пациентам информацию о наших возможностях. Прямо страсти какие-то. Самый доступный пример — к доктору Побединскому запрещают направлять гинекологических больных. Хотя он крупных операций сделал больше, чем три муниципальных отделения, вместе взятых. Конкуренция наоборот, так можно сказать.
— Бывают жалобы на вас?
— Каждую жалобу мы стремимся рассмотреть объективно и устранить дефекты нашей работы. Пациенты жалуются, в основном, на регистратуру. Зачастую говорят: где лечишься? В «железке»? Ну, там только деньги дерут. Я от других врачей не раз такое слышал. Вижу в этом элемент зависти. Кто не дает всем остальным работать так же? Нет, они не будут платный прием вести, будут о других злословить. И в то же время я бы не сказал, что перейти на такую систему оказания помощи легко, в первую очередь, в моральном смысле. Тяжело отказаться от легких «карманных» денег — положил больной тебе в карман, никто не видел, денежное вознаграждение греет душу. Это сиюминутная радость. Мы хотим работать долго и с настроением.
— Помню, на заре становления частной практики один доктор, получая очередной дежурный алкогольно-шоколадный набор, спросил пациента: кто вам разрешил ТАК тратить мои деньги? Тогда заплатить в кассу было нельзя. Теперь ситуация изменилась, мы смотрим на личность эскулапа. В древности считалось, что хороший врач ищет не выгоды, а славы. Судя по всему, к вашему учреждению это утверждение подходит — что бы ни говорили, а с известностью у вас все в порядке. К вам люди идут.
— И идут, и едут. Мы принимаем пациентов со всей России и даже из-за рубежа. География очень широкая: Урал, Оренбург, Азербайджан, у нас лечится весь северо-запад Ярославской области. Мы не стремимся только заработать деньги на больных, мы стремимся наиболее грамотно и квалифицированно оказать помощь. Чем выше квалификация врача, чем он грамотней, тем эффективнее он работает, лучше лечит, точнее, ставит диагноз. Известна же истина — лечит не лекарство, а доктор.
А еще у нас коллектив трудоголиков, люди работают много. Много и хорошо. Специалисты умные, амбициозные. С ними не просто, иногда бывает трудно договориться, у всех свои характеры. Порой хочется и власть употребить, но приходится сдерживаться — хорошие специалисты чаще всего люди с норовом. Но, как и раньше говорили, кадры решают все. У нас тоже все решают кадры, спецы. Результаты хорошие.
Нас фактически закрывали в свое время. Лицензии у больницы не было, по фонду социального страхования полтора миллиона рублей долгу. Прошли несколько судебных процессов. Но как только получили лицензию, сразу же решили — надо работать за деньги. И если бы мы не выработали эту стратегию, больницу бы точно закрыли.
— Ремонт и реставрация здания — тоже компонент здоровья?
— В этом году средства пошли на то, что поменяли часть кровли. Сделали новый вход в соответствии с новыми законами, чтобы колясочники могли беспрепятственно попадать в наше лечебное учреждение. Часть фасада отреставрировали, посмотрели, как будет вся больница выглядеть в новом обличии. И это все деньги. А оборудование? У нас поставщики со всей России, от Омска до Калининграда. Мы у них на хорошем счету, поставляют технику и без предоплаты. В прошлом году купили аппарат УЗИ, в этом — анализатор для лаборатории. Тут полтора миллиона, там полтора. Надо идти в ногу со временем.
ТРЕТИЙ — ЛИШНИЙ
— Чем еще отличается от других ваша больница?
— Пришел, положим, человек к нам с грыжей. Получил помощь, грыжи больше нет, ну, и лежать ему у нас нет ни смысла, ни повода. Долечиваться можно и дома. А в муниципальных больницах все строго, сколько койко-дней положено, столько пациент и будет маяться в казенных стенах. Таков приказ Минздрава. Мы свободны в этом смысле. И в этом большой плюс частной медицины. Мы не заставляем людей платить лишние деньги за пребывание в больнице, поэтому все подчинено здравому смыслу: на больничной койке наши пациенты находятся ровно столько, сколько нужно по состоянию здоровья. В хирургическом отделении это от одного до трех дней. Нет грыжи — идите домой, пожалуйста. Хоть на следующий день. У нас и палаты небольшие — на два-три пациента. Мы оказываем платные услуги, и мы не имеем права оказывать их некачественно. Грамотные специалисты, честная, качественная работа, применение новых методик, самых современных технологий, методов, которых нет в городе. Все это и служит привлекательным фактором организации нашей работы.
— Как вы узнаете о новостях медицины?
— Врачи заинтересованы становиться самыми просвещенными. Каждый в своей области. У них собственные источники получения знаний. Вот только что выучили доктора по специальности «отоневролог». И уже, как результат, имеем множество людей с пролеченной тугоухостью. У вас кружится голова? Вы, скорей всего, пациент отоневролога. До прошлого года такими проблемами мало кто занимался, подобного специалиста нет даже в Ярославле. А люди мучаются мигренями, шумом в голове, снижением остроты слуха. Идут к невропатологу, а надо обследовать среднее ухо, таинственную и загадочную часть слуховой системы. И средств на обучение таких специалистов не жалко. Наш доктор снова поедет в Москву на второй этап обучения. Это то, чем мы отличаемся от обычной медицины: учимся не из-под палки, а с большим энтузиазмом. Нас в этом плане сдерживает только одно — недостаток денег. При больших финансовых возможностях мы получали бы больше новых знаний, новых методик.
Мне не зазорно, если наши врачи умнее и умелее меня в каких-то вопросах. Пусть едут, учатся, получают новые знания. Пусть консультируются, общаются, это необходимо. С ними делятся знаниями другие хорошие специалисты. Это нормально. А вот давление сверху, указания чиновников — это лишнее. Две главных составляющих здравоохранения — пациент и доктор, третий — лишний. Не должно быть никакого давления сверху, никакого авторитаризма, только коллективный разум. Я бы нашей медицине прописал рецепт — либерализм без ограничений. Мы в больнице в каждом сложном случае советуемся. Недавно одного больного посмотрели сразу четыре хирурга, чтобы понять, консервативное лечение применять или скальпель. Если можно обойтись без травмирования, значит, так и нужно делать.
— Кредо хирурга — резать. Разве не так?
— Это мнение устарело. Как можно меньше травмировать пациента — вот что главное. Лечащий врач, заведующий отделением, еще один специалист. Потом мы все вместе собрались, коллегиально решали вопрос об операции, делать или не делать. Я тоже посмотрел больного, втайне от всех, должен же и я знать предмет разговора.
— Откуда в вас предпринимательская жилка? Десятки и сотни врачей окончили тот же медицинский, но не все организовали свой бизнес. Как вы, Андрей Чистяков, стали бизнесменом?
— Мой медицинский стаж — 25 лет, я учился в институте, подрабатывал медбратом в реанимации, порой в трех местах одновременно. Платили и тогда мало, стипендии небольшие, заработать было можно, но не беспредельно. Больше, чем полставки, не давали. Кто хотел заработать, набирал несколько смен, но тогда было легче — все находились в одинаковом положении.
Пять лет после вуза — районная больница в Кировской области, зарабатывать удавалось. Нас не касалась инфляция, можно было копить, не опасаясь, что сбережения пропадут. По сравнению с сегодняшним днем жизнь была размеренной.
Потом начались перевороты, реформы, дефолты. Деньги у врачей куда-то испарились. Пришлось задуматься, где взять средства, чтобы кормить семью. Я переехал в Рыбинск, на Мехзаводе работал, потом — десять лет в первой городской больнице. Это мы организовали первые выступления медиков в свою защиту. Деньги нам тогда совсем не платили, мы всем коллективом написали заявления на увольнение, объявляли голодовку. Это был первый опыт классового самосознания. Мы считали и считаем, что наш труд должен достойно и вовремя оплачиваться. Медицина заслуживает уважения, выражаться это должно в денежном эквиваленте, это и стало побудительным мотивом в развитии предпринимательской деятельности.
