Признаюсь, на мысль взяться за эту непростую тему, меня натолкнул пост в Facebook. На своей странице учредитель благотворительного Фонда помощи хосписам «Вера» Анна Федермессер очень эмоционально делилась впечатлениями о визите в Рыбинский психоневрологический интернат. Этот пост отличался от большинства находящихся там же множеством комплиментов в адрес руководителя социального учреждения. Положительный отзыв заставил вздрогнуть читающую публику: а что так бывает? Да, бывает, — утверждает автор.
Причин не доверять ей у меня нет. И движет мной скорее некая досада, что этих удивительных людей первой разглядела гостья из столицы, а не мы — местные жители.
Договориться о визите в интернат оказалось легко. Приезжаю по нужному адресу. Прохожие спешат мимо обнесенного металлическим ограждением здания, а я вхожу внутрь.
Они могут приносить пользу
Кабинет директора находится на первом этаже. Его хозяин — Игорь Синявский. Прежде чем отправиться знакомиться с жителями интерната, спрашиваю, чем учреждение так удивило Анну Федермессер.
— Мы не делаем ничего абсолютно сверхъестественного. Здесь нет героев. Мы просто «работу работаем» и требуем этого от других. Почему мы не должны относиться к этим людям так же, как относились бы к своим родственникам? Наших подопечных не обмануть. Если ты механически исполняешь работу, они тебя не полюбят: как ты к ним, так и они к тебе. Нас можно сравнить с детским садом или школой, где люди учатся лепить, петь, рисовать, слушать сказки и принимать участие в спортивных играх. Все просто. Восторженная статья появилась в результате сравнения того, что увидели у нас и то, что они увидели ранее в других учреждениях. Для нас же нет здесь ничего героического. Это дом, и мы создали для них такие условия, чтобы они здесь именно жили, а не выживали, — как ни парадоксально это звучит, пытается оправдаться за положительную статью Игорь Синявский.
На сегодняшний день в интернате проживает 246 человек абсолютно разного возраста. Они обеспечены медицинской помощью. В интернате для них созданы нормальные условия для жизни. Людям здесь не хватает только одного — простого человеческого общения.
— Одни считают, что здесь находятся только дураки, которые бегают по коридорам с ножами, другие просто стараются нас не замечать. Один-два раза в месяц к нам приходят волонтеры, проводят мастер-классы, ходят на прогулки. Но их очень-очень мало. Человек пришел один раз, а наши подопечные уже потом нас спрашивают, а он еще придет? Их можно понять: каждый день вокруг них одни и те же лица, мы им говорим одни и те же слова. От этого устанет любой человек. Им нужны новые впечатления, они открыты к диалогу, на своей волне и на своем уровне, но они готовы. Им просто надо дать эту возможность, — говорит Игорь Васильевич. — Нам нужна волонтерская помощь на постоянной основе. Нам не надо, что бы люди здесь находились 24 часа в сутки семь дней в неделю. К ним достаточно приходить один-два раза в неделю, чтобы погулять, поиграть с ними, да просто поговорить. И они расцветут. Им больше ничего не надо. Нашим другом может стать любой человек. Вы умеете рисовать — научите их, вы умеете вязать — приходите, у вас есть домашние животные — приходите вместе с ними.
Да, у тех, кто живет в нашем интернате свой мир, свой взгляд на жизнь, но он есть. Тридцать процентов из тех, кто сейчас в стационаре, мы хоть сейчас можем выпустить в общество, только помогите им социализироваться. Не мы это должны делать, а окружающие. Они могут работать и получать за это деньги. Они могут приносить пользу.
Принцесса по имени Марта
Выслушав своего собеседника и закрыв дверь директорского кабинета, полностью абстрагируюсь от того, что я журналист, и примеряю на себя роль волонтера. Сегодня мне не надо держать диктофон на кнопке «запись» и ловить фокус, чтобы получились хорошие снимки. В интернате хватает сотрудников, и моя помощь — помыть, накормить, убрать — не нужна. Здесь я нахожусь больше для общения с местными жителями. Разговор с директором убедил меня, залог успеха в откровенности и умении оставаться собой.
Скажу сразу, мне уже приходилось навещать людей в интернатах. В таких учреждениях я бывала не один раз, а регулярно на протяжении десяти лет. Поэтому страха как такового не было, было лишь волнение — как меня примут эти особенные люди.
Поначалу держусь рядом с одной из медсестер. Она заходит в каждую палату, чтобы заправить кровати.
— Это обычное дело после обеденного сна. Не прошло и часа, они уже здесь все перевернули, — улыбается спутница. — Если погода хорошая, сейчас начнем одеваться на улицу.
Получается у нее лихо, из палаты в палату она перелетает словно бабочка, лишь иногда останавливаясь в коридоре, чтобы ответить взаимностью на объятия одной из жительниц интерната. «Залетаем» вместе в очередную дверь.
— Машенька, рисуете? Молодцы, — хвалит их мой сегодняшний гид. — Посмотрите, поговорите с ними.
И оставляет меня наедине с хозяевами комнаты. Подхожу к кровати, где они расположились с кучей фломастеров и раскрасок.
— Очень красиво у тебя получается, — начинаю я разговор.
По реакции понимаю, что после этих слов меня уже считают другом. Делая комплимент я не лукавила — у Маши действительно очень хорошо и аккуратно получается вырисовывать даже самые мелкие детали рисунка. Моего терпения бы явно на такое не хватило.
Маша заметно смущается, а ее соседка начинает рассказывать мне о всех достоинствах своей соседки. Катя оказалась очень общительной девушкой, с явными лидерскими качествами.
— Вот здесь еще не раскрасила, — указывает Катя на пробелы. — Возьми зеленый фломастер, нет, лучше этот.
— Вы подруги? — спрашиваю я и, получая утвердительный ответ, продолжаю. — А что такое дружба?
— Мы живем в разных комнатах, она ко мне приходит, мы разговариваем, любим друг друга и не ругаемся. А чего ругаться-то? — говорит Катя.
Маша в знак согласия лишь кивает головой. Ее нельзя назвать необщительной, скорее стеснительной. Мы говорили о животных, природе, красках, о жизни и праздниках, которые проходят в их доме.
Попрощавшись с девушками, решаю продолжить свое знакомство с другими жителями интерната. Попадаю в холл, где висит телевизор, по которому идут мультики. Людей здесь много, каждый занят своим делом. Попадаю в их поле зрения
— Вы кто? Как вас зовут?
Представляюсь:
— Волонтер, зовут Алена.
— Когда вы к нам еще придете, — меня сразу спрашивает привлекательная девушка Марта.
Как? Я еще даже ничего для них не сделала. А они уже хотят знать, когда я приду к ним снова. Растерялась.
Подсаживаюсь за стол к Марте, которая увлечена рисованием.
— Я здесь живу с 2011 года. А Наталья Николаевна приедет 21 числа. У нее день рождения, а у меня в ноябре…
Понимаю, что я уже не успеваю воспринимать такой поток информации. Начинаем с Мартой вместе раскрашивать цветы на одной из страниц ее раскраски. Чувствую, что за соседним столиком меня тоже хотят видеть. Подхожу.
— Меня зовут Света. А у тебя есть дети? А кто? Мальчик, девочка?
Понимаю плохо, но мне «переводят» медсестры, которые все это время находятся где-то рядом:
— Не торопись Света, не торопись. Успокойся.
Я начинаю рассказывать о себе и слышу, что меня снова зовет Марта. Так минут пять перебегаю от одного стола к другому. Выход находит Марта: она зовет Свету присоединиться к нашему столику. Минут через пять за столом нас уже было шестеро.
— А я петь умею, у меня радио в комнате есть, хочешь спою? — Марта начинает напевать припев из одной знакомых мне песен. — А еще у нас зарядка в 9.15 — режим надо соблюдать. Мне очень нравится заниматься. Мы вот так делаем, сначала голову разминаем в разные стороны.
В процессе рассказа Марта пытается мне показать, как проходит зарядка. Только потом я узнаю, когда она прибыла в интернат, то на протяжении двух лет не разговаривала и не ходила.
— И на велосипеде мы ездим, и занимаемся ЛФК, — поддерживает разговор Света.
— А еще у нас масленица была. Мы чучело жгли, танцевали и блины ели, — вновь начинает Марта.
От рисования и разговоров меня отвлекли интенсивные поглаживания по спине.
— Не бойся, не бойся, — слышу голос одной из медсестер. — Она ничего не сделает. Отойди, отойди, не пугай.
Так, за разговорами мы раскрасили не одну страницу раскрасок. Предлагаю нарисовать совместную картину. Ищу белый листок — ага, обложка — подойдет. Начинаю я и рисую желтое солнце. Передаю Марте и вижу, что она остановилась — придумать что-то свое оказалось для нее непростой задачей. Подсказываю, что может появиться на нашей картине. Она рисует голубое облако. Передаем лист Маше. Такая же проблема. С ней учимся рисовать ромашку и передаем следующему. Завершает наш рисунок Света, нарисовав березку и стаю птиц.
В продолжение я рисую принцессу — голову, руки, платье, туфли. Марта очень обеспокоена тем, что у моего изображения нет глаз. Наконец-то рисунок готов и Марта сразу заявляет, что на картине нарисована она:
— Можно я подпишу, что я это я?
Собравшиеся за столом не против.
Риторический вопрос
Время пять. Понимаю, что пора собираться и прощаюсь с новыми друзьями. Напоследок Марта опять задает свой вопрос:
— Ты придешь завтра?
— Завтра не смогу, — отвечаю я.
— Тогда во вторник, это будет 26-е число.
Пытаюсь сообразить, какое число сегодня и какой день недели будет 26-го. Так и не сообразив, решаю довериться ей и киваю головой в знак согласия. Выйдя из холла, заглядываю в календарь на телефоне — 26 марта — вторник.
Выхожу из здания. На улице много людей. Увидев меня, один из молодых людей подбегает к калитке и открывает ее для меня.
— До свидания! — говорит он мне с улыбкой.
По дороге домой пытаюсь собрать в голове путающиеся мысли. Систематизировать их не получается. Все размышления разбиваются об один риторический вопрос: кому это общение оказалось полезнее — мне или жителям интерната?
Алена Языкова
