Попрошайки. Когда они только появились в нашем городе, не так массово, штучно, пройти мимо них, жалких и просящих, было нестерпимо больно. И подать было стыдно. Казалось, что именно твоя рука, отдающая мелочь, унижает и без того растоптанное достоинство опустившегося, но все же человека. С этого все началось…
Извините, пожалуйста, вам…
Бизнес «на широкую ногу» стали раскручивать после того, как «эксклюзивное» неприятное зрелище превратилось в «ширпотреб». Следуя примеру одного безработного, молящего о подаянии, другой, отбросив принципы, задавался вопросом: «А я чем хуже?» И, что называется, понеслось! Чтобы как-то отличаться и вызывать большую жалость, «предприниматели» стали «ломать» ноги и руки, для пущего антуражу вооружаться костылями. А чтобы сердобольные прохожие уж совсем не сомневались в их убогости, безнадежности и скорой гибели, садились в инвалидные кресла. Каких только историй из серии «Сами мы не местные» не звучало из уст недооцененных актеров! Денег на еду мало кто из них просил, разве только чумазые мальчишки, отправленные родителями-алкашами, жаждущими очередной порции «огненной воды». В основном это были якобы приезжие из далеких сел и деревень родственники попавших в больницу рыбинцев, которым теперь не на что купить билет обратно домой. Но им верили снова и снова. И давали денег. Из жалости.
Дебет — кредит
Сегодня давить на жалость стало намного сложнее. Мы стали более разборчивы, у нас порой не бывает времени посмотреть по сторонам, на бордюры или лестницы у магазинов, где все те же нищие все с теми же молящими взглядами взывают о помощи. Да и чего на них смотреть, все равно ничего нового не увидишь. Поэтому и «оборванные бизнесмены» на улицах стали делиться по своей, нищенской иерархии. Экскурсия по центральной городской улице, как наглядное пособие, демонстрирует успешность этих, с позволения сказать, людей. Непонятное бесполое существо с пластиковой коробкой, чуть окропленной жалкими копейками – это что-то вроде барахольщика, без доходов и расходов. Дальше – больше. Идея, «запатентованная» еще одним попрошайкой – герой-афганец в камуфляже. Красноречивее всего о его горе молча повествует оголенный протез, демонстрируемый с гордой скорбью на лице. Сказку «Про белого бычка» этот персонаж рассказывает только тогда, когда к нему напрямую обращаются с сочувственным вопросом: «Что же с тобой случилось?» И вот тут только успевай снимать «лапшу» — вам будет процитирована слезная строка из песни «Чижа»: «…а сестра моя в неволе, сам я ранен в чистом поле…» Уровень дохода этого «предпринимателя» уже измеряется числом «свободных ушей», поддавшихся минутному сочувствию. На вселенское сострадание рассчитывает иная категория уличных побирушек. Остап Бендер, научивший Воробьянинова гениальной фразе «Же не манж па сис Жур», просто отдыхает.
«Я песню знаю, жалестную»
Супермаркет. Еще совсем недавно это слово было таким же диковинным в нашем городе, как и бизнес нищих, поставленный на поток. Видимо, с привыканием к первому, придется перестать удивляться и тому, что «Остапы Бендеры» — это не выдумка Ильфа с Петровым. Так вот, возле этих самых супермаркетов в разных районах города стали появляться с виду очень презентабельные дамы, молодые, относительно ухоженные, но с глубокой печатью горечи на лице. В руках у этих женщин одна и та же фотография ребенка и текст, при прочтении которого только у железобетонной статуи не подкатит к горлу ком. Здесь уже не до жадности. Да и вопросы по поводу болезни малыша задавать очень неловко. Почти у всех, кто в этот момент не имеет наличности в кармане, жутко защемит за грудиной от какой-то несостоятельности и беспомощности в ту самую минуту, когда люди о своей беде трубят в колокола. Но, оказывается, других «колоколов» они почему-то не признают. Одна из горожанок, учительница по профессии, увидев маму с фотографией сына, текст под которой гласил о переломе позвоночника у ребенка, дорогостоящей операции, чуть не заревела навзрыд, отдавая из кошелька все, что было – 350 рублей. Почувствовав всю ничтожность этой суммы, женщина пошла к банкомату, и, вернувшись к несчастной маме, отдала на операцию ее крохе еще 1000 рублей. По дороге домой она никак не могла выбросить из головы беседу с молодой мамой, которую жизнь хлестко наказала ни за что, наделив ее чадо таким страшным недугом. «Перелом», «реанимация», «областная больница», «операция в конце июля» — обрывки этого разговора смешивались в голове, подобно пыльному облаку под ее ногами.
«По полочкам» все это она смогла разложить только после того, как возле другого супермаркета она увидела другую женщину, с фотографии в чьих руках пристально смотрели все те же глазки. Решив уточнить, что же все-таки происходит с этим ребенком, она подошла к другой просящей и задала те же вопросы. Да, точно, операция в конце июля, перелом позвоночника – все сходилось. Только ребенок, по словам этой мадам, находится в Москве. Именно тогда сомнение какой-то скользкой холодной змеей проползло в сознание. Все еще стыдясь за свое недоверие, женщина собралась с духом и позвонила своей знакомой, работающей в детской больнице, с вопросами, где оперируют переломы на позвоночнике и как дорого это может стоить. Ответ ошарашил простотой – операции такого характера делаются срочно и бесплатно. Уже потом пожертвовавшая более тысячи рублей женщина вспомнила о том, что в руке мнимой мамы этого ребенка был пакет с деньгами, а неподалеку от нее стоял автомобиль, из которого выглядывала голова мужчины, и взгляд его был направлен в сторону особы с детской фотографией. А уже когда сердобольная учительница вернулась из банкомата с тысячной купюрой, пакета с наличностью в руках у скорбящей родительницы не было. Историю с несколькими дамами, имеющими кровное родство с ребенком, которому перебило позвоночник, рассказывала не только учительница. Жалели малыша и подавали, причем немалыми суммами, многие. Предложение о большей помощи, звучавшее не единожды и не от одного из сочувствующих горожан, почему-то было проигнорировано. А предлагали они и вправду действенную помощь – по примеру других больных детей, чьи мамы и папы, не стесняясь, обращались в благотворительные организации, рассказывали о своей беде с экранов телевизоров, со страниц печатных изданий города и даже области, поступить так же и попросить помощи у представителей СМИ. Некоторые горожане даже напрямую выражали готовность обратиться в прессу от своего имени, нужны только координаты хотя бы одной из женщин с фотографией. Ответы вроде «а давайте я завтра дам вам свой телефон» или «мы уже везде обращались» звучали вместо координат.
Кто «дает добро»?
О том, что перед крупными магазинами стоят мошенники, сегодня задумываются многие из рыбинцев. Кто-то из них за свои деньги приобретал статус облапошенного болвана. Все задаются вопросом: «А куда же смотрит полиция?» Но заявления никто из них не написал. То ли признаться в своей простоте, что хуже воровства, стыдно, а, может, опять же жалко времени на этих «убогих». Но вопрос о том, куда направлен взор представителей правопорядка, все же остается открытым. Факт мошенничества, причем группой лиц, казалось бы, имеет место, да вот только самим мошенникам, кроме центральных улиц города, места (не столь отдаленного) не нашлось.
P.S. В процессе повествования о нищем бизнесе, употребляя по отношению к ним понятия «псевдо» и «мнимые», я вдруг пришла к твердому убеждению – а ведь ничего, кроме жалости, эти люди сегодня не достойны. Ведь в действительности они обделены абсолютно всем. До какой степени нужно быть скудными сердцем и совестью, чтобы в то время, пока действительные инвалиды покоряют пьедесталы Паралимпиады, скрывая свои недуги, стоять и кликать беду на себя и своих малышей, убеждая нас снова и снова в своей сирости и убогости! Жалко их, жалких.
